ЗУБ АРКЫЗА
 
 Известно, что близнецами были сыновья Дзерассы – Урызмаг и
Хамыц. Но кто из них старший и кто младший, никто не мог сказать,
и сами они об этом не знали. Из-за этого, хотя уже во цвете лет
были Урызмаг и Хамыц, семьей никто из них не обзаводился, так как
ни один из братьев не хотел жениться через голову другого, боясь,
что другой, если он окажется старше19, затаит в душе обиду.
И пока они друг другу права старшего не давали: каждый из них
считал себя старше другого.
 Урызмаг и Хамыц спрашивали нартов: кто из нас старше? Но и из
нартов никто не знал об этом.
 Тогда Урызмаг и Хамыц решили пойти к сестре своего отца в
Фаснарт и спросить ее: уж она-то должна знать, кто из них старше,
кто моложе.
 Далек был путь в Фаснарт. Урызмаг, как более разумный, сказал:
 – Далек наш путь, Хамыц, и на дорогу придется нам запастись.
Возьми в сумы все, что нам понадобится в пути – и напитков, и
разной еды.
 Хамыц так и сделал. Заготовил в дорогу и еды, и напитков – все,
что может быть нужным в пути, приторочил сумы к своему седлу, и
отправились братья-близнецы в Фаснарт, к тетке своей Кызмыде.
 В дороге бывало, что Урызмаг ехал справа от Хамыца, а случалось
– и слева. Когда уже близок был Фаснарт, Урызмаг подъехал к Хамыцу
с правой стороны, и в таком порядке подъехали они к дому тетки
своей Кызмыды.
 Вышла к ним навстречу Кызмыда – и как было ей не обрадоваться
им! Когда они вдосталь нарадовались встрече, Урызмаг спросил
Кызмыду:
 – Мы приехали узнать у тебя, будь добра, ответь нам, почтенная
наша тетушка, кто из нас старше?
 – Дети, о чем вы спрашиваете ценя? Вы сами должны знать обычаи:
в дороге с правой стороны едет старший, а с левой стороны сумы
везет младший! Ясно, что Урызмаг старший, а Хамыц младший.
 Рассердился нарт Хамыц и проклял свою тетку:
 – Раз так, то превратись в серого осла! А слово нартов всегда
сбывалось, – как было не знать об этом Кызмыде! И обратилась она с
мольбой к Хамыцу:
 – О, о!.. Дитя мое, не проклинай меня, ведь мой позор падет и
на нартов. Я подарю тебе зуб Аркыза, только пощади меня!
 – А что это за зуб? – спросил Хамыц у старухи.
 – Это такой зуб, что если его укрепишь во рту и увидит его
любая женщина, тотчас же она влюбится в тебя без памяти. Услышав
эти слова, Хамыц обрадовался и тут же сказал:
 – Тогда пусть не сбывается мое проклятие. А Кызмыда,
избавившись от страшного позора, который ей угрожал, вынесла
Хамыцу зуб Аркыза и сказала ему:
 – Прими мой подарок, дитя мое! Ты избавил меня от позора, вот и
дарю я тебе этот зуб. От древнейших предков наших остался всего-
навсего этот вот зуб. Раньше был он во рту у женщин, а потом попал
к мужчинам и никогда никого не обманывал, честно исполнял каждое
желание. Не может этот зуб потеряться. Куда бы ты ни выбросил его,
где бы он у тебя ни пропадал, обязательно он найдется. Так вот и
переходит он из рук в руки, от одного поколения к другому, из века
в век, из рода в род.
 Вложила старая Кызмыда Аркызов зуб в рот Хамыца и научила его:
 – Какая бы красавица тебе ни понравилась, только покажи ей этот
зуб, и она сама к тебе придет.
 А Хамыцу случилось здесь в Фаснарте встретить красавицу, при
виде которой сердце его взыграло. Это была Дзаухан, дочь
фаснартского алдара. Захотелось Хамыцу испытать на ней силу
Аркызова зуба. И когда Урызмаг и Хамыц уезжали из Фаснарта к себе
домой и встретили на пути красавицу Азаухан и она взглянула на
Хамыца, он показал ей этот самый чудодейственный зуб. И она тут же
пошла следом за ними. Хамыц замедлил шаг коня. Нежная дочь
фаснартского алдара быстро догнала Хамыца и спросила:
 – Откуда и кто ты, гость? Сердце мое уносишь ты с собой. Как
взглянула на тебя, голова моя закружилась, сама не пойму, что я
делаю!
 – Я – нарт! – ответил Хамыц.
 Разговаривая между собой, держат путь в Страну нартов Урызмаг и
Хамыц. А за ними идет дочь фаснартского алдара, идет, не зная
куда.
 Много ли, мало ли времени прошло, просит девушка Хамыца:
 – Нарт, пожалей меня, повернись ко мне лицом! Остановился Хамыц
– что тут делать! Только слез он с коня и опустился на зеленую
траву, девушка кинулась к нему в объятия. А когда она пришла в
себя, то спросила себя: «Где я нахожусь и почему очутилась здесь?»
После этого она вернулась в Фаснарт, а Хамыц вместе с Урызмагом
вернулись к себе в Нарт.
 С той поры убывать стала отвага Хамыца, большую часть своего
времени проводил он с женщинами. Его называли бабником, и нарты не
позволяли своим дочерям даже выглядывать на улицу, чтобы ненароком
не попались они на глаза Хамыцу.
 И так надоело все это нартам, что они по наущению Бурафарныга
из рода Бората натравили на него сауайнагского алдара, у которого
была на диво красивая дочь Мысырхан. До самых далеких стран дошла
слава о красоте и стройности ее. Хамыц тоже слышал о ней, но
увидать ее ему никак не удавалось, несмотря на то что он
выслеживал ее днем и ночью.
 Сауайнагский алдар боялся за свою дочь и, чтобы она не увидела
зуб Хамыца, построил для нее наглухо закрытый замок, и держал ее
там. По наущению нартов сауайнагский алдар стал преследовать
Хамыца, искал случая, чтобы его убить, но не мог его выследить.
 Однажды сауайнагский алдар собирался в путь искать Хамыца. А не
знал он того, что Хамыц неподалеку выжидает его отъезда. Как
только сауайнагский алдар выехал из дому, дочь его Мысырхан
выглянула ему вслед с вершины замка. В этот миг Хамыц показал ей
свой зуб.
 Сауайнагский алдар уехал, а дочь его, как увидела зуб Хамыца,
больше не находила себе места: мечется по своему замку, все тянет
ее к себе зуб Хамыца.
 И все случилось, как должно случиться – красавица Мысырхан
очутилась возле Хамыца с его булатными усами и обвила руками его
шею. А он держал себя так, как вол, попавший на скользкий лед:
притворялся, будто она ему безразлична.
 Девушка все крепче обнимала Хамыца и просила:
 – 0, нарт, не мучай меня, пожалей меня, обратись ко мне лицом.
 Хамыцу только того и надо было. Так отомстил он сауайнагскому
алдару.
 Надолго сохранилась в народе память о зубе нарта Хамыца.
 
 
 
 КАК ХАМЫЦ ЖЕНИЛСЯ
 
 Лютое время настало для нартов. В домах не осталось еды. Нарты
бродили по горам и лесам и кормились тем, что добывали охотой.
 В это тяжелое время нарт Хамыц стал с равнины – нарты называли
ее Желтая Овсяница–приносить нартским людям желтых косуль. Но не
успокоился на этом Хамыц, – в Хускадаге бил он молодых оленей и
тоже нес их нартам. И на этом не успокоился Хамыц, – черноперых
горных индеек приносил он с вершины Черной горы.
 Однажды весь день ходил он напрасно: ни одна птица не
подпускала его к себе на полет стрелы. За весь день, до самого
вечера, даже краем глаза не удалось ему увидеть ни одного зверя.
Стало уже смеркаться, и вот среди леса на поляне увидел он:
пасется на зеленой траве большое стадо оленей, и сразу заметил
среди них Хамыц одного белого оленя.
 «Боги послали мне этого зверя», – подумал Хамыц. Прицелился, но
не успел пустить стрелу, как гром загремел по ущельям, во все
стороны разбежались олени, а белый олень упал замертво.
 Удивился Хамыц:
 – Нет, это не был гром, – ни единого облачка нет на небе. Может
быть, это не я, а кто-нибудь другой убил его, но ведь я нигде
mhjncn не вижу.
 И только подумал он это, как на поляну из чащи леса вышел
мальчик, еле от земли виден. Подошел он к убитому оленю, прирезал
его и стал ловко снимать с него шкуру. Вот снял он шкуру с одного
бока, и тут Хамыц пробормотал про себя:
 – Постигнет же горе твой очаг, малыш... Кто перевернет тебе
тушу оленя на другой бок? Надеюсь, что, по воле Бога, олень этот
все-таки достанется мне.
 И вдруг видит Хамыц диво: ухватился мальчик за тушу оленя и
легко перевернул на другой бок, как будто не белый большой олень,
а белый мотылек попал ему в руки. «Бедовый мальчишка!..» –подумал
Хамыц. Собрал он сухих веточек, пригодных для костра, и пошел
туда, где, снимая шкуру с оленя, ловко работал ножом маленький
охотник. Бросил Хамыц сухие ветви на тушу оленя20, –
таков старинный обычай охоты, – и сказал мальчику:
 – Пусть еще большего пошлют тебе боги.
 – То, что будет послано, пусть будет послано нам обоим,
 – приветливо ответил маленький охотник, быстро свернул свою
бурку, положил на землю и пригласил Хамыца: – Присядь сюда, добрый
гость! Но ответил Хамыц:
 – Нет, лучше я помогу тебе, не то ты устанешь.
 – Помог бы Бог самому управиться... – ответил маленький охотник
и ловко снял шкуру с оленя, разделал ее, вынул внутренности и на
дерево закинул. – Живут ведь там и те, что ожидают свою долю,
пусть и получат ее!
 Потом он тушу повесил на дерево. И тут Хамыц упал духом и
опустил голову:
 «Видно, ничем он не наделит меня! С каким лицом покажусь я к
нартам?»
 А мальчик вмиг развел огонь, умело выбрал лучшие части оленьего
мяса, нарезал и быстро нанизал их на четыре шампура.
 «Не иначе он товарищей ждет и для них приготовил столько
шашлыков», – подумал Хамыц.
 Но, когда поджарилось мясо, маленький охотник два шашлыка
положил перед Хамыцем, а два – перед собой. Хамыц доедал еще
первый шашлык, а маленький охотник уже управился со своими обоими
и сказал Хамыцу:
 – Почему не ешь? Не много же надо тебе, чтобы насытиться!
 И он, подтащив к себе тот шампур, который лежал перед Хамыцем,
съел также и третий шашлык.
 «Как много и как быстро ест этот удивительный мальчик! –
подумал Хамыц. – Не может быть этот мальчик простого рождения».
 После ужина маленький охотник повел Хамыца в сухую пещеру,
устроил для него удобную постель, уложил спать и накрыл своей
буркой. Хамыц сразу уснул, а маленький охотник взял шкуру убитого
оленя и так же быстро и ловко, как он делал все, обработал ее,
разрезал на узенькие полоски и начал из этих полосок ловко плести
уздечки, путы для коней и плети.
 Наверно, была полночь, когда проснулся Хамыц, и увидел он, что
мальчик работает.
 – Почему ты не ложишься спать?–спросил Хамыц.
 – Некогда мне спать, – ответил мальчик. – Когда ты вернешься в
свое селение и люди спросят тебя, с кем ты был на охоте, надо
будет тебе показать им что-либо, иначе не поверят они твоему
рассказу.
 Настало утро, и сказал мальчик Хамыцу:
 – Нельзя нам разойтись, не испытав друг друга.
 – Чем же мы испытаем друг друга? – спросил Хамыц.
 – Поохотимся, – ответил мальчик.
 – Поохотимся, – согласился Хамыц. Нашли они глухое ущелье, в
котором должно было быть много дичи. И спросил мальчик Хамыца:
 – Пойдешь ли ты на гай гнать зверей или же будешь в засаде?
 – Стар я ходить на гай, – ответил ему Хамыц. – Лучше я постою
здесь и буду бить зверей, которые пойдут из ущелья.
 Мальчик согласился. Побежал он по одному гребню ущелья –
заклекотал по-соколиному, перебежал на другой гребень – закричал
по-орлиному. Напугались звери и, сбившись все вместе, кинулись из
ущелья и выбежали прямо на Хамыца. Не ожидал Хамыц такого
изобилия, растерялся и упустил зверей. Вернулся к Хамыцу маленький
охотник и спросил:
 – А где же звери, которых я выгнал из ущелья?
 – Не было тут ни одного зверя, – ответил ему Хамыц. Кого бы не
обидел такой ответ? Но ничем не высказал маленький охотник своей
обиды.
 – Ну, если так, посиди тут тихонько, а я один как-нибудь
поохочусь, – сказал он и ушел.
 Не кричал он теперь по-орлиному, не клекотал по-соколиному,–
молча выслеживал он зверей, гонялся за ними и убивал их. Сто раз
по сто и еще столько же зверей убил он за этот день. Притащил он
добычу к тому месту, где сидел Хамыц, и стал проворно раскидывать
на три кучи.
 «Что же это такое? – с тревогой подумал Хамыц. – Нас здесь
только двое, почему он делит добычу на три части? Неужели он хочет
взять себе две части из трех? Как снести мне такую обиду? Сколько
лет прожил я на свете, в скольких странах побывал, а никто не
наносил мне подобной обиды!»
 Маленький охотник разделил всю добычу на три кучи и сказал
Хамыцу:
 – Подойди ближе, Хамыц, и выбери долю, которая по обычаю
положена тебе, как старшему.
 Взял Хамыц долю старшего. Тогда сказал ему маленький охотник:
 – А теперь возьми долю, которая положена тебе по обычаю, как
товарищу по охоте.
 Взял Хамыц и товарищескую долю. И тут мальчик, вскинув на плечо
всю огромную кучу доставшихся ему убитых зверей, точно это была
вязанка сухого хмеля, попрощался с Хамыцем и пошел своим путем.
 Обрадовался Хамыц богатой добыче и поволок ее к нартам, но
когда он отошел немного, то подумал: «А если нарты будут
спрашивать: как зовут того, кто охотился вместе с тобой?»
 Повернул Хамыц обратно и быстро пошел по следу маленького
охотника. Тот, увидев, что Хамыц догоняет его, остановился, снял с
плеча свою ношу и положил ее на землю. И когда подошел к нему
Хамыц, спросил его маленький охотник:
 – Что случилось с тобой? Или ты забыл что-либо? И ответил ему
Хамыц:
 – Ты прости меня за то, что я не спросил тебя, кто ты такой и
откуда родом.
 – Происходим мы от донбеттыров, – сказал маленький охотник. –
Принадлежу я к роду Быцента, и живем мы постоянно под землей.
 – Тогда я скажу тебе еще одно слово, – сказал Хамыц. –
Захотелось мне взять жену из вашего рода. При малом росте
мужественны люди вашего рода.
 – Это хорошо, – сказал маленький охотник. – Мы бы тоже охотно
породнились с нартами. Но должен ты знать: мы вспыльчивы и
нетерпеливы и беспощадно мстим за обиды. Всего две пяди наш рост,
а в обхват и того меньше, но наша сила, наше мужество и другие
наши достоинства в испытаниях не нуждаются. Есть у меня сестра, и
мы бы выдали ее за тебя замуж, но вы, нарты, любите надо всем
насмехаться, мы же от насмешек заболеваем, а от упреков умираем.
Боюсь, что не сумеешь ты уберечь мою сестру.
 – Вы только выдайте ее за меня, а уберечь ее – это будет мое
дело, – сказал Хамыц.
 – Что ж, пусть будет по-твоему, – согласился маленький охотник
и назначил Хамыцу срок явиться за невестой.
 – А где же ваш дом? – спросил Хамыц.
 – Я проложу тебе дорогу, и ты придешь по ней к нашему дому, –
ответил маленький охотник. – Обнажу я свой меч, вытяну его перед
собой в сторону дома и буду им сквозь темный лес прокладывать
дорогу, прямую и широкую, как улица. Пересечет она насквозь этот
лес и выйдет на равнину. И по всей этой равнине проведу я ногой
борозду до муравьиной кучи – вот там-то и находится наш дом. По
этой дороге ты и придешь к нам.
 Пожелав друг другу хорошего дня, они распрощались. Взял сын
Быцента на плечи свою ношу и, поддерживая ее одной рукой, другой
прокладывал себе дорогу к своему дому так, как обещал он это
Хамыцу. А Хамыц, вернувшись в нартское селение, рассказал о своей
встрече. Когда наступил назначенный срок, собрал Хамыц лучших из
нартов и вместе с ними поехал к Быцента за своей невестой.
Добрались они до того места, где прощался сын Быцента с Хамыцем.
Как и обещал мальчик, прямая широкая дорога пересекала дремучий
лес. А за лесом, на равнине, увидели они глубокую борозду. Долго
по ней нарты ехали и до муравьиной кучи доехали. Слезли тут нарты
с коней, и сразу же выскочили из-под кучи юноши из рода Быцента.
Низкорослые и ловкие, приняли они у нартов их доспехи, оружие,
бурки и унесли под землю, а потом раскрыли широкую дверь, ведущую
в подземелье, и повели вниз нартов и нартских коней. Хорошо
подготовились Быцента к приему нартских гостей! Приветливо
встретили они нартов и богато их угостили.
 Сослан был дружкой жениха, и вот наступило время, когда можно
было попросить, чтобы показали ему люди Быцента новую сестру его –
невесту Хамыца. И оттуда, где шел пир, повели его в соседнюю
комнату. Там в ряд стояли девушки, одна прекраснее другой.
Поблагодарил их Сослан и спросил:
 – Скажите, кому из вас предназначено стать сестрой моей?
 – Нет среди нас сестры твоей, – ответили девушки Сослану. – Вон
там в постели лежит твоя сестра.
 – Вы шутите со мной, а мне без шуток нужно узнать, которая из
вас, красавицы, станет нашей невесткой, – опять сказал Сослан.
 Тогда подвели Сослана к постели, подняли тюфяк и показали
Сослану на лягушку, которая сидела под тюфяком.
 – Вот ваша невестка, – сказали ему.
 Не поверил Сослан. По-прежнему думал он, что с ним шутят. Но
тогда рассказали ему Быцента, что под лягушечьей шкурой скрыта
девушка, предназначенная в невесты Хамыцу. Рассердился Сослан.
Выбежал он из комнаты невесты и крикнул нартам:
 – Вот почему Хамыц наш при почтенном своем возрасте до сих пор
никак не может жениться! Всегда насмехались над ним люди и
продолжают насмехаться. Опозорил он всех нас своим сватовством. Не
спрашивайте меня о невесте, я вам ничего не отвечу. Сядем скорей
на наших коней и вернемся домой.
 И по слову Сослана нартские дружки вскочили на своих коней и
поехали прочь.
 Хамыц последним покинул дом Быцента. Невесту его в лягушачьей
шкуре посадили Быцента под высокую луку Хамыцева седла. Печальный
вернулся Хамыц домой. Поставил он коня своего в конюшню, снял
седло и сбрую и так низко опустил голову от стыда, что высоко
поднялись над ней его плечи. Вошел он в дом, бросил седло в угол и
в горе повалился на постель.
 Когда же сон сошел на него, выскочила из-под седла его невеста
лягушка и вдруг обернулась девушкой. Проснулся Хамыц и видит:
стоит перед ним девушка – свет неба и краса земли встретились на
лице ее. Веселым солнцем озарена комната – то рассыпались по
плечам ее волосы, одели ее всю до пят, и, как солнце, светят они.
 – Небесный ты дух или земной? –спросил ее Хамыц.
 – Я не дух небесный и не дух земной. Я девушка из рода Быцента.
Я та, на которой ты женился. Но судьба мне такая, что днем я
прячусь в лягушачью шкурку и только ночью выхожу из нее.
 – Если так, – сказал Хамыц, – то вот постель твоя.
 – Некогда мне, и не лягу я сегодня,– ответила девушка. – Лучше
покажи мне все те ткани, всю одежду и обувь, которая припасена у
тебя с юных лет.
 Вскочил тут Хамыц с кровати, открыл свой большой сундук. Немало
шелка, сукна и других богатых тканей с юношеских дней и до дня
женитьбы накопил Хамыц. Взяла тут ножницы девушка из рода Быцента
и стала кроить.
 Умело и быстро кроила и шила она. И все, что требовалось, чтобы
одеть с головы до ног сто мужчин, все это скроила и сшила она за
одну ночь до утра.
 Настала вторая ночь, и молодая жена Хамыца снова занялась тем
же. И когда приготовила она одежду и обувь, чтобы одеть двести
мужчин, сказала она Хамыцу:
 – А теперь сделай так: возьми все эти одежды и раздай нартам.
Кто беднее, тому отдавай лучшее. И не бойся, что мы обеднеем от
этого. Никогда не иссякнет и не растратится то, к чему
прикоснулась я.
 Сделал Хамыц так, как сказала ему жена, и долго удивлялись
нарты, откуда столько одежды и обуви у Хамыца.
 
 
 
 РОЖДЕНИЕ БАТРАДЗА
 
 И хотя молодая жена Хамыца с восходом солнца и до заката
обращалась в лягушку, Хамыц очень любил ее и ни на один миг не мог
с ней расстаться. Куда бы ни шел, всюду брал ее с собой.
 Однажды Хамыцу нужно было отправиться на Большой нихас, и
сказал он жене своей:
 – О, Быценон, сегодня мне надо идти на Большой нартский нихас,
и я возьму тебя с собой.
 – Не делай этого, – сказала ему жена. – Оставь меня дома. Если
ты возьмешь меня с собой, то потеряешь меня.
 Но напрасно она умоляла его. Хамыц не послушался и положил ее в
карман.
 Но как только бедовый Сырдон увидел Хамыца, догадался он, что
взял Хамыц с собой свою маленькую Быценон, и захотелось Сырдону
напроказить. Подговорил он нартскую молодежь, и те напали на
Сырдона и стали бить его. И тогда закричал Сырдон:
 – О нарты, чтобы умер лучший из нас! Поглядите только, что у
нас делается! Младшие бьют старших, а старшие жен своих носят с
собой. Нартские старики, скажите свое слово, на каком мы нихасе
сидим? Здесь собрание мужчин или, может быть, сборище женщин? И
стыд мы потеряли, и порядка у нас нет. Взгляните-ка на Хамыца!
Ведь принес он свою Быценон на знаменитый Большой нихас нартов.
 Рассердился тут Хамыц, вскочил и так ударил кулаком Сырдона,
что тот полетел вверх тормашками и грохнулся об землю. Закашлялся
Сырдон, капли крови показались на его губах, и лишился он чувств.
А разгневанный Хамыц ушел домой. И тут сказала ему Быценон:
 – Говорила я тебе, что не надо брать меня туда, где собираются
люди. Но ты не послушался и погубил нас обоих. После такого позора
нельзя мне больше жить с тобой, и придется тебе отнести меня туда,
откуда ты меня взял.
 Что было делать Хамыцу? Отнес он свою Быценон туда, откуда взял
ее. Вот пришли они к дому Быцента, и сказала Хамыцу жена его:
 – Три хороших дела задумала я совершить для тебя, но удалось
мне сделать только одно. Пусть за горе, причиненное тебе и мне,
падет вина на голову того, кто сотворил это зло. А теперь слушай,
что я скажу тебе: должна была я родить тебе сына, и если бы он был
вскормлен моей грудью, то во всем мире не было бы равного ему. Меч
не брал бы его, и не вонзалась бы стрела в его тело. Но что
поделаешь? Этому не суждено свершиться. Подставь свою спину, я
дыханием своим передам тебе нашего будущего младенца. Но долго не
соглашался Хамыц и говорил грустно:
 – На что мне этот младенец, когда я потерял тебя?
 – Нельзя мне унести его с собой, – ответила ему жена. И тогда
подставил Хамыц свою спину. Дохнула Быценон, и между лопатками
Хамыца появилась небольшая опухоль.
 – Теперь иди и расскажи обо всем Шатане,– сказала Быценон.– Она
знает, когда настанет время разрезать эту опухоль.
 Простилась Быценон с Хамыцем и навеки ушла под землю, в свой
родительский дом.
 А Хамыц, опустив голову, вернулся домой и рассказал обо всем
случившемся мудрой Шатане.
 Стала Шатана считать дни и месяцы. А когда наступило время,
осторожно разрезала она опухоль на спине Хамыца – и выпрыгнул
оттуда раскаленный младенец. Выше поясницы из стали, а ниже
поясницы из булата был этот мальчик, и прыгнул он в самое море.
Закипела вода в синем море, превратилась вся в облако, поднялась к
небу, и до капельки высохло море. Но остыли облака, и ливнем упала
вода на землю, и снова наполнилось море, и даже вышло из своих
берегов.
 
 
 
 КАК БАТРАДЗА ИЗ МОРЯ ВЫМАНИЛИ
 
 На дне моря у донбеттыров рос и воспитывался сын Хамыца. За
месяц вырастал он на столько, на сколько другие дети вырастали за
три года. Там дали ему имя Батрадз, сын Хамыца.
 Зимой замерзало море, и нартские дети приходили играть в
альчики на гладком льду21. На веселый шум их игры поднимался
Батрадз. Он взламывал снизу лед, вступал в игру и всегда обыгрывал
нартских мальчиков. Однажды он их так обыграл, что собрал у себя
все их альчики. Пришли нартские дети на нихас и с грустными лицами
сели возле взрослых.
 – Что случилось с вами? –спросили их нарты. – Почему вы так
невеселы?
 – С чего нам веселиться? – ответили нартские дети. – Из-под
морского льда выходит к нам мальчик. Он нашего возраста и во всем
похож на нас. Играет он с нами, и всегда обыгрывает нас, и
отнимает у нас альчики.
 Услышала Шатана о том, что рассказывали дети, и догадалась, что
речь идет о сыне Хамыца. Стали тут нарты придумывать, как бы им
выманить сына Хамыца со дна морского, но ничего не могли
придумать. Да и мальчик пе-рестал показываться на льду. Тогда
нарты спросили мудрую Шатану:
 – Как бы нам выманить сюда морского этого мальчика?
 И научила их Шатана.
 – Вот как сделайте, – сказала она. – Пусть наш старик выйдет на
берег моря, вы смочите ему голову и брейте его. Мальчик никогда не
видел, как бреют головы. Вы увидите – выйдет он на берег и будет
удивляться и спрашивать, а вы тогда скажите ему: «Хочешь, и тебе
побреем голову?» Он, конечно, захочет. Тогда побрейте ему голову,
а волосы его бросьте в море, и мальчик тогда в море больше не
вернется.
 Сделали нарты так, как научила их Шатана. Вывели они Урызмага
 m` берег моря, посадили его там, смочили ему голову и стали брить.
И мальчик, правда, вышел на берег. В обеих руках у него было по
быку, и он, как мячами, играл ими, подбрасывал кверху и снова
ловил. Видно, любопытно было ему смотреть, как нарты бреют голову,
и чудом показалось ему это обыкновенное дело. Позавидовал он и
попросил побрить и ему голову. Его побрили, а волосы, как сказала
Шатана, бросили в воду. Когда после этого нарты возвратились в
селение, Батрадз пошел следом за ними. Он пришел в нартское
селение и поселился в доме отца своего Хамыца.
 Очень рад был Хамыц возвращению сына. И такой устроил он пир,
что целую неделю нарты не вставали из-за столов.
 
 
 
 ИГРЫ МАЛЕНЬКОГО БАТРАДЗА
 
 Посмотрела мудрая Шатана на повадки Батрадза, и, боясь, как бы
не причинил кому-нибудь беды этот не попросту рожденный ребенок,
не стала она выпускать Батрадза из дому, а когда случалось ей уйти
куда-нибудь, запирала его в темной клети. И сидел там маленький
Батрадз, – что поделаешь? Но вот однажды солнце мелькнуло в щели
между бревнами. «Что ж это я сижу здесь в темноте?»–подумал
Батрадз. Нашел он дверь, ударил ее плечом и выскочил на улицу.
Глядит, а на улице нартские дети играют в свои веселые игры. Не
стерпел Батрадз, забыл строгие наказы Шатаны и вступил с ними в
игру.
 Во время игры Батрадз, позабывшись, хватал кого-нибудь из детей
за руку – сразу отрывал он руку, а от толчков его подламывались у
детей ноги. Отчаянные крики и вопли поднялись на улице. Услышала
все это Шатана и сразу поняла, что случилось. Схватила она тонкую
лозину, выбежала на улицу, больно отхлестала Батрадза лозиной и
погнала его обратно в дом. Но теперь уже знал Батрадз дорогу из
дому. И скоро опять вырвался он на улицу и направился из Верхних
Нартов, где жили Ахсартаггата, в Нижние Нарты. А там жил нарт
Бурафарныг, и семеро сыновей было у него. Любил Бурафарныг своих
сыновей, никто лучше него не одевал своих детей. Из драгоценного
меха были у них у всех одинаковые шапки, из одного куска дорогого
сукна светло-серого цвета – одинаковые бешметы, из цельного куска
дорогого сафьяна – ноговицы и чувяки. Не было среди нартских
юношей никого, кто искуснее стрелял бы из лука, чем сын
Бурафарныга. Гордился ими Бурафарныг и надеялся на них как на свою
опору на старости лет. Считались они первыми во всем среди
нартской молодежи и потому свысока смотрели на своих сверстников.
 И вот в тот день, когда удалось Батрадзу вырваться на свободу и
добраться до селения Нижние Нарты, сыновья Бурафарныга состязались
в стрельбе из лука. Батрадз, весь выпачканный в золе, медленно
подошел к ним. Захотелось ему принять участие в их состязаниях. И
сказал он сыновьям Бурафарныга:
 – Я буду до самого вечера искать стрелы, выпущенные вами, и
приносить их вам, только дайте мне разок выстрелить.
 – Разве тебе, в золе сидящему, можно разрешить прикасаться к
нашим стрелам? –ответили ему юноши.
 – За каждой вашей стрелой бегом бежать буду и не дам ей земли
коснуться. Хоть на Край света пустите вы свои стрелы, везде сыщу
их и принесу вам. Только разрешите мне к вечеру пустить из лука
unr| одну стрелу,– просил Батрадз.
 Согласились сыновья Бурафарныга. Во все стороны летят их
стрелы, но быстрее стрелы несется Батрадз, на лету ловит стрелы и
несет их обратно, Так прошло время до полудня, и сказал тут
младший из братьев:
 – Грешно нам так гонять этого закоптелого, пусть себе потешится
и пустит свою стрелу – он заработал ее. Ну, а потом пусть идет
отсюда подобру-поздорову.
 Послушали старшие братья своего младшего брата, дали Батрадзу
пустить стрелу. Внимательно рассмотрел Батрадз и стрелу и лук, а
потом сказал сыновьям Бурафарныга:
 – Зря я не выпущу эту стрелу. Мне мишень нужна. Вложите ваши
шапки одну в другую и поставьте их так далеко, как хотите. Если я
попаду в них, то вы дадите мне еще один раз пустить стрелу.
 Поглядели спесивые сыновья Бурафарныга на измазанного золой
Батрадза, переглянулись, улыбнулись, сняли свои шапки, вложили их
одну в другую, как говорил им Батрадз, и поставили их далеко от
него.
 Прицелился Батрадз, пустил стрелу–и в мелкие клочья разлетелись
меховые шапки. Не очень понравилась семерым братьям такая игра, но
крепко держали они свое слово и разрешили Батрадзу пустить еще
одну стрелу.
 – Сделали бы вы мишень из ваших бешметов, и если я не попаду в
эту мишень, то обещаю всю жизнь отыскивать и приносить вам ваши
стрелы, – сказал Батрадз.
 «А что если попробовать?»–подумали сыновья Бурафарныга и
сделали так, как просил Батрадз.
 Опять прицелился Батрадз, пустил стрелу, и – да постигнет врага
твоего такая участь! – подобно мотылькам, замелькали в воздухе
лоскутья бешметов.
 Злоба охватила спесивых сыновей Бурафарныга, но что им
оставалось делать! Взяли они у Батрадза свой лук и, низко опустив
головы, вернулись к себе домой. А босоногий Батрадз, с непокрытой
головой, как ни в чем не бывало, насвистывая, вернулся в дом
Ахсартаггата и тайком, чтобы не видела Шатана, пробрался в свою
темную клеть.
 
 * * *
 Много ли, мало ли прошло дней – кто знает? – но вот настал
день, и из долгого похода вернулся нарт Бурафарныг. Решил он
устроить большой пир. Стадо быков пригнали из одного ущелья, стадо
овец пригнали из другого и зарезали весь этот скот, чтобы
хорошенько угостить нартов. Собрались у Бурафарныга все нарты из
Нижних Нартов и сидят на этом пиру, на славном нартском пиру.
 Вот вдоволь поели, попили они, и Сырдон, который тоже был на
этом пиру, обратился к молодежи и сказал:
 – Хорошо бы сейчас юношам посостязаться в стрельбе. Вся
молодежь Нижних Нартов вышла на это состязание. И вдруг в самый
разгар состязания пришел из Верхних Нартов весь в золе и копоти
маленький Батрадз. Увидев его, сытая и богато одетая молодежь
Нижних Нартов стала насмехаться над ним:
 – Эй, мальчик, может, и ты пустишь стрелу? – кричали они ему.
 Пустил Батрадз стрелу, а она даже до мишени не долетела. Пуще
прежнего стали смеяться нартские юноши, и тогда сказал им Батрадз:
 – Да разве это мишень? У меня нет охоты целиться в подобную
мишень. Если вы уж так хотите, чтобы я пустил стрелу, то соберите
все ваши стрелы и положите их вместе – вот это и будет моя мишень.
 Сделали так нартские юноши, сложили они вместе свои стрелы.
Прицелился тут Батрадз, пустил стрелу, и с такой силой ударилась
она, что в мелкие щепки обратились стрелы юношей; высоко вверх
взлетели эти щепки, а потом, словно снежные хлопья, медленно
опустились на землю.
 И поникли головами гордые юноши Нижних Нартов. А Батрадз сел на
землю, отвернулся от них, подпер руками подбородок и стал
насмешливо насвистывать песенку.
 Прибежал на пир один из юношей, участвовавший в состязаниях, и
сообщил пировавшим нартам:
 – Мальчик из рода Ахсартаггата, весь выпачканный в золе, принял
участие в нашем состязании и одной стрелой в мелкие щепки разнес
стрелы всей нашей молодежи.
 Вздрогнули люди. Сырдон опять всех опередил и крикнул младшим:
 – Приведите-ка сюда этого мальчика! Мы узнаем, кто он такой!
 Подошли посланные к Батрадзу, окликнули его, а он даже не
обернулся, продолжает сидеть на земле и насвистывать свою песню.
Захотели посланные поднять его с земли – не могут поднять. Как ни
старались все собравшиеся, даже сдвинуть с места его не могли.
 Вернулись они к пирующим и рассказали все, как было. И опять
первое слово сказал Сырдон:
 – А вы скажите ему: «Тебе ведь только и нужно, что ронга
выпить. Так приди на пир и пей его вдоволь».
 Хитро сообразил Сырдон. Обиделся Батрадз, когда сказали ему
такие слова, но ничем не выказал он своей обиды и молча пришел на
пир. Когда вошел он, Сырдон сказал ему:
 – Что вы за люди, Ахсартаггата? Когда вас добром зовут, вы не
идете. А если вас не звать, так вы головами двери проламываете.
 Так сказал Сырдон, да кое-кто из богатых людей, живущих в
Нижних Нартах, пробурчал Батрадзу одно-другое насмешливое слово.
 Не стерпел тут обиды Батрадз, махнул один раз рукой – и
попадали все, кто стоял с ним рядом: у кого руки вывихнуты, у кого
позвонки переломлены. И тут хозяин дома Бурафарныг сказал
Батрадау:
 – Если ты такой меткий стрелок, так пошел бы вон туда, на берег
моря, где семеро лучших наших юношей поставили мишенью яйцо и
стреляют в него. Вот с ними ты посостязайся.
 Ни слова не ответил Батрадз и пошел на берег моря. Увидел он
семерых юношей, поздоровался с ними и сказал:
 – Слышал я, что поставили вы мишенью яйцо, чтобы стрелять в
него с одного берега моря на другой. Вот и пришел я принять
участие в этом состязании.
 Подал один из юношей Батрадзу лук и стрелы. Выстрелил Батрадз,
и упала стрела посредине моря. И, конечно, захохотали семеро
юношей.
 – Не люблю я зря стрелять, – ответил им Батрадз. – Давайте-ка
сделаем так: воткните иглу в это яйцо, и тот, кто попадет в эту
hcks, тот, конечно, может считать себя мужчиной.
 Воткнули иглу в яйцо, поставили яйцо на один берег моря, и
лучшие юноши, краса и гордость Нижних Нартов, один за другим стали
пускать стрелы в это яйцо, с другого берега. Но ни одна их стрела
так и не попала в цель. Пустил Батрадз свою стрелу, и в ушко иглы
попала стрела. И тут Батрадз, не долго думая, связал всех семерых
юношей в одну вязанку, принес их всех на нихас Нижних Нартов,
бросил их там на землю, а сам повернулся, заложил руки за спину и,
посвистывая, пошел к себе домой.