КРИВОЙ УАИГ АФСАРОН МСТИТ НАРТАМ
 
 После гибели сына обозлился кривой уаиг Афсарон. Так обозлился,
что синее пламя источали его бока. Все придумывал он, как бы
отомстить за сына. Но не осмелился он затронуть Батрадза и решил
погубить самых близких родичей его – стариков нартских Урызмага и
Хамыца.
 Вот пригласил он их к себе в гости, а сыновьям своим дал такой
наказ:
 – Припасите оружие и спрячьтесь возле дома. Когда охмелеют
нартские старики, тогда я запою песню – и вы поймете, что надо
делать.
 Не пожалел Афсарон хлеба-соли для гостей. Под тяжестью кушаний,
приготовленных из мяса диких зверей, до земли гнулись столы.
Афсарон сам угощал гостей. То за старших поднимал он здравицы, то
за младших. И нартские старики, не ожидая ничего худого, с веселой
душой принимали его здравицы. Почему бы им было не выпить крепкого
ронга? Захмелели нартские старики, и сыновья Афсарона, услышав их
веселые возгласы, подошли к самому дому. А старый уаиг в это время
поднял большую чашу ронга и с улыбкой обратился к Урызмагу:
 – Будь милостив ко мне, Урызмаг. Скажи, что тебе спеть: песни
наших отцов или новые наши песни?
 – Я знаю, хозяин, что ты хорошо поешь, – ответил Урызмаг. – И
если хочешь ты показать нам всю нежность своего голоса, то спой
нам какую-нибудь новую песню. Старые песни мы, наверное, слышали.
 И запел тут во весь голос кривой уаиг:
 – В туманный день осени в густой камыш загнали собаки двух
кабанов. Куда ни кинутся кабаны, везде их встречают, ощерив клыки,
свирепые псы. Нет, не уйти этим двум кабанам, нет, не уйти...
Разорвут их собачьи клыки на клочки, на клочки...
 Сразу поняли тут Урызмаг и Хамыц грозный смысл этой песни.
Слетел с них весь хмель, и они готовы были даже бесславно бежать.
Но преграждали выход свирепые псы – сыновья Афсарона.
 Но эта громкая, торжествующая песнь кривого уаига долетела до
слуха Батрадза, который находился совсем неподалеку, на вершине
горы. Сразу он понял ее и прыгнул с высоты прямо во двор уаига, и,
когда ударилось о камни двора его стальное тело, звон пошел
повсюду.
 И по этому стальному звону узнали старые нарты, что Батрадз
пришел им на помощь. Как же не обрадоваться было старикам? И
громко запел Урызмаг, отвечая хозяину:
 – Ой, да продлятся дни твоей жизни, щедрый хозяин! Славно
угостил ты нас мясом лесных зверей и не пожалел своего золотого
голоса, чтобы развеселить нас. Но не до конца допел ты свою песню,
наше солнце, щедрый наш хозяин. Слышал ведь я эту песню и знаю,
как дальше она поется. Пришла помощь старым кабанам. Сбежал с
горной высоты искроглазый львенок. Наверное, ни одной клыкастой
собаке не спастись от него. Сдерет с них шкуры львенок своими
когтями.
 Допел Урызмаг эту песню, и в этот миг ворвался Батрадз в жилище
уаига, сорвал он косяк двери и – пусть с врагом твоим будет так,
как стало со старым уаигом и его сыновьями! – избил Батрадз
уаигов, а нартских стариков с честью довел до дому.
 
 
 
 КАК БАТРАДЗ СПАС ИМЕНИТЫХ НАРТОВ
 
 Именитые нарты Урызмаг, Хамыц и Сослан отправились однажды на
охоту. Семь дней и ночей бродили они по ущельям, и ни один зверь
не попался им на их пути. Съели они все свои запасы, поистерлась
их одежда, и решили они вернуться домой. Только повернули они, как
на опушке темного леса белый олень пробежал перед ними. Выхватили
нарты свои тугие луки и погнались за оленем. Дразнит их олень:
побежит – и остановится, подпустит на полет стрелы – и опять
убегает. А нарты, конечно, скачут за ним следом. За семь гор увел
их олень и там вдруг исчез, точно растаял. Потерял день свои
права, распластала ночь свои черные крылья над миром, голод стал
беспокоить нартов. В нерешительности остановились они. Повернуть
домой? Уже поздно. Ночевать там, где застала тьма? Не хочется
ложиться спать голодными.
 Вдруг вдалеке увидели они свет. Направили нарты своих коней на
этот свет. Вот из тьмы ночной поднялась перед ними башня,
сложенная из громадных валунов. И стали именитые нарты вызывать
хозяев.
 А в башне той жили семеро уаигов. Услышав зов нартов, выбежали
они и обрадовались: горная мелкота, как называли они людей, сама
явилась к ним. Пригласили они нартов в свое жилище, усадили их в
ряд возле очага, сами же переглянулись, и трое принялись строгать
шампуры, а четверо начали разводить огонь.
 Нарты подумали, что уаиги беспокоятся о них как о гостях,
собираются их шашлыками попотчевать, и они весело перемигнулись:
здесь, мол, поедим на славу, а потом пойдем дальше своей дорогой.
 Но вот услышали они, о чем говорят уаиги. Один из них сказал:
 – Не выйдет из наших гостей больше, чем три шашлыка. Хорошо,
если каждому из наших старших достанется по одному шашлыку.
Значит, изготовим мы угощение только для трех наших старших, а
младшим придется рассчитывать на то, что горные человечки
попадутся нам еще как-нибудь.
 А другой уаиг ему ответил:
 – Нет, ты неправильно рассудил. Наши старшие и раньше
лакомились мясом горных человечков, а нам, младшим, прожившим
совсем мало, никогда еще не доводилось отведать этого сладкого
мяса.
 Тогда третий уаиг, средний их брат, не сдержался и сказал:
 – Неправильно говорите вы оба! Когда нам перепадают лакомые
куски, то их присваивают себе то старшие, то младшие. На этот раз
все они попадут мне одному, среднему!
 Напугались, конечно, именитые нарты, видя, что пришел им конец,
и тут Хамыц сказал уаигам:
 – Видим мы, что пришла наша погибель. Но перед смертью хотим мы
спеть песню. У нас обычай такой, что перед смертью непременно
запеваем мы песню.
 Расхохотались уаиги, и, подобно совкам, оттопырились их толстые
нижние губы.
 – Пойте, пойте, горная мелюзга, мелкие людишки!.. Все равно мы
съедим вас! – ответили они нартам.
 Во весь голос запели нарты свою песню, до неба поднялась она, и
услышал ее из булата скованный нарт Батрадз. Спрыгнул с неба,
ударился о каменную гору, и стальной этот звон громовым эхом
разнесся по ущельям, лесам и равнинам. Поняли тут нарты, что это
Батрадз спешит к ним на помощь, и засмеялись.
 – Смейтесь, смейтесь, горная мелюзга!..– сказали уаиги.
 Но только собрались они нанизать нартов на шампуры, как
зашаталась башня, и камни посыпались в жилище уаигов. В пролом
стены впрыгнул сын Хамыца булатный Батрадз. Стальным своим кулаком
принялся он избивать уаигов. Кого ударит кулаком – тому не суждено
больше ни рукой махнуть, ни ногой шевельнуть, и душа его быстро
покидает тело.
 Так истребил Батрадз всех уаигов. Вывел он именитых нартов из
башни, убил для них много диких зверей и с честью довел их до
нартского селения. А сам снова вернулся на небо.
 
 
 
 НАРТ УРАДЗ И УАИГ АХСУАЛЫ
 
 Нарт Урадз охотился в горах Уарпп. Преследовал он зверя, о
котором говорят, что он хитрее хитрого. Крался по его следу, но
зверь ближе, чем на полет стрелы, не подпускал его к себе.
«Сколько бы ни пришлось мне идти, – сказал себе Урадз, – все равно
буду преследовать этого зверя».
 Стало вечереть, когда добрались они – зверь впереди, а Урадз
позади – до обширной поляны. Полоса леса показалась за этой
поляной. А за лесом оказалась и пещера. В нее-то, переваливаясь с
боку на бок, и забрался зверь, которого преследовал Урадз.
Обрадовался Урадз и сказал про себя: «А дальше куда ты пойдешь?»
 Уже приготовив стрелу, стал подбираться Урадз ко входу в
пещеру. Вдруг внутри пещеры открылась какая-то дверь и оттуда
заструился свет. Подумал Урадз: «Все .равно наступил уже вечер.
Что, если я здесь переночую?»
 Он зашел внутрь пещеры и остановился в изумлении. Стены пещеры
были из рыбьей кости с изумрудами, пол – из чистого хрусталя, и на
нем лежали шелковые ковры, звез-да светила с потолка. И вдруг из
глубины пещеры кто-то позвал Урадза по имени:
 – Ой, Урадз, присядь отдохни!
 Урадз опустился на кресло, стоящее у стены, и такое оно было
мягкое, что он весь погрузился в него. Он видел перед собой в
полутьме какое-то нежное лицо и розовые кончики пальцев. Прошло
еще немного времени, и вдруг увидел он возле себя девушку – это
была краса неба, прелесть земли. И тут же сами собой завертелись
на очаге шампуры-самоверты, на них жарились шашлыки, и так как
Урадз изрядно проголодался, у него от этого запаха слюнки потекли.
 Девушка спросила Урадза:
 – Куда ты идешь и откуда?
 – Иду я из нартского селения. Вышел поохотиться и очутился у
тебя.
 Девушка, видно, обрадовалась его приходу и после ужина сказала:
 – Урадз, постели так, чтобы могли мы лечь вдвоем. Постелил
Урада – и только они уснули, как к полуночи в пещеру и нагрянул
уаиг Ахсуалы. Схватил он красу неба и прелесть земли и спящую
утащил. А Урадза убил, тот даже и не проснулся.
 Уаиг Ахсуалы умчался в страну Сеха, где был его замок. Там
заточил он девушку в большую башню и потребовал, чтобы она забыла
Урадза и полюбила его, уаига Ахсуалы. Девушка согласилась, но
поставила условием, чтобы целый год уаиг к ней и близко не
подходил. Ахсуалы согласился.
 Так как Урадз не вернулся в селение, нарты стали его искать.
Долго искали, но нигде не смогли найти. Дочь Солнца была в дружбе
q Батрадзом, они называли друг друга братом и сестрой. И вот
Батрадз пришел к своей названой сестре и сказал:
 – Сестра моя, исчез наш Урадз, и ты должна помочь нам найти
его!
 Дочь Солнца взяла у отца своего небесное зеркало, посмотрела в
него и сказала:
 – Урадза убил уаиг Ахсуалы, тело его лежит в пещере Берда. Там
встретил он девушку, красу небес и прелесть земли. Но в полночь
напал на них уаиг, убил Урадза, не дав ему проснуться, а девушку
унес в свою страну, в Сехские степи.
 Вскипел от злости Батрадз, собрал все силы свои и бросил себя в
пещеру Берда. Взломал ее дверь и видит: лежит Урадз с отрубленной
головой.
 Батрадз прииес его к нартам, и они похоронили прах Урадза в
своем склепе. Потом Батрадз пошел к Шатане и сказал:
 – Снаряжай меня в дорогу, да побыстрее! Надо мне наказать уаига
Ахсуалы.
 Снарядила Батрадза в путь Шатана, и отправился он в степи Сеха.
 Мало ли, много ли ехал он, но добрался наконец до замка уаига.
Оглядел замок снаружи, но входа в него нигде не нашел. Тогда он
затаился и стал ждать.
 Вечером уаиг Ахсуалы вернулся с охоты, на спине он тащил убитых
оленей и большое ветвистое дерево. Услышав шум и грохот, поднятый
им, Батрадз вышел ему навстречу и сказал:
 – Уаиг Ахсаулы! Сегодня ночью я твой гость.
 – А кто ты и откуда?
 – Я человек дорожный и путешествую по своим делам. Страна моя
далеко отсюда, приютить меня – твой долг. Уаиг Ахсуалы на это ни
слова не вымолвил и привел гостя к себе. Быстро содрал он шкуру с
убитого оленя, тушу разодрал на части, подвесил котел над очагом,
разломал на куски ветвистое дерево, развел огонь в очаге.
 Когда ужин был готов, гость и хозяин поели и легли спать. В
полночь уаиг проснулся, пошел и разбудил невесту свою – красу
неба, прелесть земли.
 – Ну-ка взгляни на этого юношу. Незнакомый мне человек. Может,
ты знаешь его?
 Краса неба, прелесть земли взглянула с вершины башни, светом,
который струили ее лицо и грудь, озарила она Батрадза и сразу
узнала его. Но притворилась, что в первый раз видит его, и
сказала:
 – Нет, в жизни никогда не видела я его. Тогда уаиг сказал:
 – Завтра с утра ухожу я на охоту. А ты скажи, чтобы мои
работники следили за этим гостем и, пока я не вернусь, пусть не
выпускают его из замка.
 Ушел на охоту уаиг Ахсуалы, а краса небес, прелесть земли
спустилась с вершины башни к ее подножию, где спал Батрадз. Ее
лицо и грудь так ярко осветили дом, что Батрадз открыл глаза и тут
же их зажмурил.
 – Не пугайся, нарт! – сказала девушка. «Вот это чудо! Откуда
она знает, что я нарт?» – подумал Батрадз и спросил у девушки.
 – Кто ты, и что тебе от меня надо?
 – Знаю я, что приехал ты мстить за Урадза. Но не справиться
reae своими силами с уаигом Ахсуалы. Что принесет ему смерть – я
тебе скажу. А тебе хорошо бы скрыться пока.
 Утром уаиг уйдет на охоту, а ты должен за это время разыскать
на перевале Тыран колчан уаига, в котором он держит свои стрелы.
Достань оттуда три стрелы, забери их с собой, отнеси их к
Курдалагону, чтобы он их закалил мочой уаига. Вечером, когда уаиг
вернется с охоты, подкарауль его где-нибудь в засаде. Первую
стрелу нацель ему в спину, и она лишит его силы. Вторую засади ему
меж лопаток, и он потеряет дар речи. Пусть третья стрела вонзится
ему в шею, и тогда он издохнет! Но смотри, не промахнись.
 Поблагодарил Батрадз красу неба, прелесть земли и ушел. Вечером
уаиг Ахсуалы вернулся с охоты. Краса неба, прелесть земли сказала:
 – Хозяин моей головы, послушай, что я тебе скажу.
 – Скажи, жизнь моя, чего ты хочешь?
 – Я от тебя больше никогда не уйду. Не будем мы ждать конца
года. Приготовь ужин повкуснее, вместе поедим и вместе ляжем.
 Уаиг даже подскочил от радости и совсем забыл о Батрадзе.
Вместе поужинали уаиг с красой неба и прелестью земли, и легли они
на одной постели, но с таким условием, что в эту ночь он еще не
прикоснется к ней. Ночью уаиг хотел выйти, но девушка не выпустила
его.
 – Простудишься, – сказала она и принесла ему таз.
 Когда уаиг заснул, она передала таз Батрадзу. На перевале Тыран
из колчана уаига достал Батрадз три стрелы, поднялся к
Курдалагону, попросил хорошенько их наточить и потом закалить в
моче уаига. Когда все это было сделано, поспешил Батрадз в замок
его.
 Уаиг уже ушел на охоту, и Батрадз, спрятавшись в замке, стал
поджидать его.
 Вечером уаиг, как всегда, вернулся в свой замок с убитым оленем
и с огромным ветвистым деревом на плече. Как только переступил он
порог замка, Батрадз пустил в него первую стрелу, стрела попала в
спину, и уаиг зашатался. Вторая стрела попала уаигу меж лопаток, и
тогда Батрадз встал перед уаигом и сказал:
 – Как же ты решился убить нарта? Или ты думал, что за Урадза
отомстить некому?
 Сказав эти слова, Батрадз выпустил третью стрелу в шею уаигу, и
тот, наконец грохнулся на землю. Затем Батрадз предал огню
крепость Ахсуалы, и вся она сгорела дотла. Красу неба и прелесть
земли Батрадз увел с собой, и нарты выдали ее замуж за одного из
старейших нартов – за Дзега.
 
 
 
 БАТРАДЗ И АЛДАР
 
 Опять тяжелый год настал для нартов. Голод угрожал жизни людей,
и Батрадз сказал тогда своим старикам:
 – Поедем куда-нибудь подальше, и там продайте меня. Может быть,
это спасет вашу жизнь.
 – Что это ты говоришь? Чтобы продали тебя, как раба! Да это
неслыханное дело!
 Так сказали сначала старики. Но что станешь делать – нужда! И
они согласились. Поехали в далекую страну, и там купил Батрадза
один богатый алдар. Батрадз держал себя с алдаром как простой
человек. А работал он так: с утра, бывало, гнал он в лес сто пар
быков, с корнями вырывал деревья, обрубал их ветки, и не успевали
другие лесорубы еще доехать до леса, как сто пар быков Батрадза
уже тащили очищенные стволы на двор к алдару. Как же было не
радоваться алдару? «Хорошего работника купил я!» – думал он.
 Так шли дни за днями. Но вот боги послали старшего уаига на
селение алдара. Идет этот уаиг по улице, и все в страхе
разбегаются от него.
 – Что это еще такое? – спросил Батрадз своего хозяина. И
ответил ему алдар:
 – Это насильник уаиг. Придется откупиться от него, а то будет
он причинять нам всякое зло.
 Выскочил тут Батрадз на улицу и погнался за уаигом. Кричит ему
вслед алдар, предостерегает его, но нет охоты Батрадзу
прислушиваться к его словам. «Понапрасну убьет его уаиг. Жалко
лишиться такого сильного и верного работника», – подумал алдар.
 А Батрадз догнал уаига, схватил его за руку, высоко поднял над
землей и со всего размаху ударил его об землю. Даже вскрикнуть не
успел уаиг – мертвым лежит он у ног Батрадза. Обрадовался тут
народ, окружил Батрадза, дивится ему. И алдар тоже выбежал к нему.
Теперь он больше не опасался выйти из своего дома. Потрепал он по
плечу Батрадза и сказал ему:
 – Ну и молодец ты, покупка моя! Молодчина работник!
 – Неужели не мог ты назвать меня просто по имени! Зачем
напомнил ты мне, что я – покупка твоя! Разве, если бы ты назвал
меня по имени, умер бы кто-нибудь из семьи твоей? – угрюмо сказал
Батрадз и ушел.
 Утром Батрадз запряг сто пар волов в повозки и сказал алдару:
 – Покупка твоя от тебя уходит. Не напомнил бы ты мне, что я
куплен тобой, я бы продолжал работать на тебя. Но своими словами
ты освободил меня, и теперь я возвращаюсь домой.
 И булатный сын Хамыца сложил на сто повозок все то из
алдарского добра, что понравилось ему, крикнул на быков и уехал
обратно к нартам. Алдар же остался стоять с разинутым ртом.
 
 
 
 КАК БАТРАДЗ ВЗЯЛ КРЕПОСТЬ ХИЗА
 
 Понравилась алдару Хиза жена Сослана – красивая дочь Солнца.
Задумал он похитить ее. Начал он готовиться к похищению. Семь лет
объезжал он коня своего и выкармливал его поджаренным ячменным
зерном.
 Однажды, когда Сослан был в далеком походе, жена его сушила на
солнце зерно. Выследил ее хизский алдар, сел он на коня своего,
поскакал прямо к дому Сослана. Схватил алдар дочь Солнца и похитил
ее. Что станешь делать!
 Вскоре вернулся из похода Сослан и, не найдя дома жены, пошел в
дом к матери своей Шатане, и спросил у нее, не знает ли она, куда
исчезла его жена. Обо всем рассказала ему Шатана. Тогда собрались
нарты и отправились войной на крепость Хиза.
 Долго осаждали они крепость, но не могли взять ее, потому что
алдар Хиза собрал на защиту крепости всех духов земных и небесных.
И пришлось нартам вернуться домой. Опечалились они. Ни смеха, ни
шуток не слышно было на улицах нартского селения. И тут мудрая
Шатана быстро испекла три медовых пирога, легким шагом поднялась
она на ту гору, где приносили жертвы, и взмолились:
 – О Бог богов, мой Бог! Если я еще нужна тебе зачем-нибудь, то
сделай так, чтобы сын мой, мной не рожденный, тот, что сидит
сейчас в совете небожителей, спустился бы к нам, потому что
насилию подверглись нарты.
 И Батрадз, услышав эти слова, так разъярился, что докрасна
раскалилось его стальное тело. Прыгнул он с неба прямо на крышу
дома семиярусной башни Урызмага и Шатаны. Все семь потолков один
за другим прожег он раскаленным своим телом. В самом низу башни
стоял огромный чан с водой, в него-то и упал раскалившийся
Батрадз. Остынув в воде, вышел Батрадз из чана и спросил Шатану:
 – Что с нами случилось?
 – Ничего худшего ожидать нельзя было! – ответила Шатана. –
Алдар Хиза похитил жену Сослана и унес ее в свою крепость.
 Собрал тут Батрадз нартов и вновь повел их на крепости Хиза.
Как только показалась крепость Хиза, сказал Батрадз нартам;
 – Привяжите меня крепко-накрепко вот к этой стреле.
 Удивились нарты, но исполнили то, что просил их сделать
Батрадз. Крепко привязали они его к большой стреле.
 – Д теперь кладите меня на мой лук, – сказал Батрадз. –
Оттяните тетиву настолько, насколько хватит сил ваших, и пустите
эту стрелу в крепость Хиза.
 Нарты сделали так, как сказал им Батрадз. Растопырив руки и
ноги, полетел Батрадз, ударился о стену крепости, проломил ее и
прошел насквозь всю крепость, разрушая ее так, что с
противоположной стены посыпались камни.
 – Где здесь эта собака, собакой рожденная! Или ты вправду
думаешь, что никого из нартов не осталось в живых и ты можешь
похищать их жен?
 И, схватив хизского алдара, Батрадз вырвал ему сначала одну
руку, потом другую и после этого одним ударом размозжил ему
голову.
 Тут и нарты хлынули в крепость Хиза. Имущество и драгоценности
из дома хизского алдара они забрали, также взяли в плен жену и
трех дочерей алдара.
 А жена Сослана, дочь Солнца, вернулась к мужу своему Сослану.
 
 
 
 БАТРАДЗ И ЧАША НАРТОВ УАЦАМОНГА
 
 Много сокровищ было у нартов, но среди них больше всего
дорожили они чашей своей Уацамонга. Драгоценное свойство имела эта
чаша: если кто-либо из пирующих говорил правду о своих подвигах и
о доблести своей, она сама подымалась прямо к губам этого
человека. Если же кто-либо хвастался понапрасну, не трогалась она
с места.
 Раз как-то пировали нарты, и до краев наполненная брагой чаша
Уацамонга стояла перед ними. И стали друг перед другом выхваляться
нарты, рассказывая о своих доблестях и подвигах. Но сколько они ни
говорили, чаша Уацамонга не трогалась с места.
 Один только Батрадз сидел молча на этом пиру и слушал спокойно
россказни нартов. Когда все замолчали, Батрадз легко встал с
места, рукоятью плети постучал по краю чаши и сказал:
 – Охотился я вчера вечером, подымался по горному склону и семь
вечерних дауагов убил. Правду сказал я, и так же в правде
подымись, чаша Уацамонга, и стань на колени отцу моему Хамыцу.
 Плавно поднялась с земли чаша и опустилась на колени Хамыца.
 Снова постучал Батрадз рукоятью плети своей по краю чаши, и
сказал Батрадз:
 – На рассвете я спускался домой по другому склону и убил
семерых дауагов рассвета. Правду сказал я, и так же в правде
подымись, чаша, до пояса отца моего Хамыца.
 До пояса Хамыца поднялась чаша. И только Батрадз хотел говорить
дальше, как Хамыц сказал:
 – Говори только о том, о чем можно сказать, и молчи о том, чего
сказать нельзя.
 Хамыц потому сказал то слово предостережения, что в хлебной
браге, которой наполнена была чаша Уацамонга, плавала бусинка
жира, а в бусинке этой прятался владыка хлебов Хор-алдар. А
спрятался он для того, чтобы подслушать пьяную похвальбу нартов и
узнать, кто из них убил его сына. Боялся Хамыц, как бы Батрадз не
проговорился и не навлек на нартов гнев Хор-алдара.
 Но Батрадз в третий раз постучал по краю чаши и сказал еще
тверже:
 – Вновь поднялся я на склон горы и убил семерых елиа-дауагов
грома и семерых мыкалгабыров-дауагов созревшего хлеба, и среди них
был сын самого владыки хлебов Хор-алдара Бур-хор-али. Все они
убиты мной. И так же, как сказал я правду, так в правде подымись,
чаша, к губам отца моего Хамыца.
 Поднялась Уацамонга к губам Хамыца, и в этот миг Хор-алдар
выпрыгнул в страхе из чаши, а не то выпил бы его Хамыц вместе с
брагой. Полетел Хор-алдар, и в ярости кинулся он на стебель
ячменя. Шесть колосьев произрастало до этого времени на стебле
ячменя. Стиснул их всех Хор-алдар в руке своей. В злобе за своего
сына все шесть колосьев хотел погубить он, чтобы отомстить нартам.
Но тут попросил его Уастырджи:
 – Эй, оставь хоть один колос для лошади моей! И оставил Хор-
алдар на ячмене только один колос, а пять колосьев уничтожил
навеки.
 А когда захотел Хамыц хлебнуть из чаши, оказались в браге
ящерицы, змеи, лягушки и прочие гады. Клубясь, всплывали они в
чаше и устремлялись в рот Хамыцу. Но тверды, как булат, были усы
Хамыца, он бил и колол гадов своими булатными усами, и вновь
спрятались они на дне чаши. И тогда булатноусый Хамыц опрокинул
вверх дном чашу Уацамонга.