СОСЛАН В СТРАНЕ ГУМ
 
 Опять возомнил нарт Сослан, что нет никого на свете сильнее
его. И решил отправиться на охоту один. Долго бродил он, долго
скитался, но на свою беду не встретил в тот день ни зверя, ни
птицы. Вошел он в темный лес. Посреди леса – поляна, а на ней
золотой олень пасется. Привязал Сослан своего коня к дереву, а сам
подкрался к золотому оленю.
 Прицелился Сослан и только хотел пустить стрелу, как подошел к
золотому оленю какой-то юноша, накинул ему на рога шелковую
веревку и повел за собой. Удивило это Сослана. Сел он на своего
коня и поехал за неизвестным юношей. А тот дошел до какого-то
селения.
 Нагнал его Сослан и говорит:
 – Добрый вечер, добрый человек. Не скажешь ли, у кого бы я мог
здесь остановиться?
 Юноша ответил ему на хатиагском языке:
 – Остановиться можешь у моего отца. Но откуда ты и куда путь
держишь? И сказал ему Сослан:
 – Я нарт, еду издалека. Охотился и попал сюда.
 – Так отец мой очень любит нартов! Он готов и ночью и днем
искать с ними встречи!
 Отправился Сослан следом за юношей. Подошли они к дому, и юноша
крикнул:
 – Дада, гляди, вот нарт перед тобой! Старик вышел из дома,
попросил Сослана слезть с коня, обласкал его, пригласил в дом и
спросил по-хатиагски:
 – Кто ты? Кому из нартов приходишься сыном?
 – Я из рода Ахсартаггата, зовут меня Сослан. У старика было три
сына, он и говорит им:
 – Гость, который нас посетил,– очень дорогой гость. Подошло
время зарезать в честь него животное. Приведите из стада животное.
 Тут младший сын, тот, который встретил Сослана в лесу сказал:
 – Я нашел на поляне в лесу козленка, что пропал сегодня. Хватит
нам его или нет?
 Сослан хорошо понимал по-хатиагски и сказал:
 – Еще лишку останется!
 И не допустил, чтобы сыновья старика пошли к стаду. Привели
того золотого оленя, старик совершил над ним обряд – помолился над
ним, поднеся ко лбу оленя лучину,– только после этого разрешил
Сослану зарезать оленя. А Сослану очень хотелось, чтобы ему
подарили этого оленя живым. Но не осмелился он попросить об этом и
зарезал оленя.
 Ужин был уже готов, накрыли столики-трехножки, но Сослан ни до
чего не дотронулся. Тут хозяин спросил:
 – Что с тобой, нартский человек, почему ты не ешь?
 – У нас, у нартов, есть обычай: даже с кровниками готовы мы
разделить трапезу, но должны знать, с кем садимся за стол. Вы мне
оказываете большую честь, прислуживаете мне, но я не знаю, кто вы.
Старик ответил ему:
 – Я гумский человек. У меня три сына. Мы в жизни своей никогда
никого не обижали. Со всеми живем в мире и дружбе. Кто понимает
наши добрые намерения, тому мы помогаем еще больше и относимся еще
лучше, а тем, кто делает нам зло, отвечаем тем же и даже хуже
того.
 Ничего не ответил на эти слова Сослан и принялся за еду. Тут он
побратался с хозяевами. Потом Сослану постелили, и он прилег.
Шкуру, снятую с золотого оленя, повесили возле него. Стоило только
подуть ветру, и сразу волосы на шкуре золотого оленя начинали
звенеть на разные голоса, словно бубенчики. Сослан очень удивился,
и сон покинул его.
 «Если бы мне подарили эту оленью шкуру, привез бы я ее как чудо
в селение нартов...» – так думал он ночью.
 А утром, чуть только рассвело, старый гумский человек подошел к
постели Сослана и сказал ему:
 – Я разослал своих сыновей: одного–за табуном лошадей, второго
– за стадом рогатого скота, а третьего – к овечьим отарам. Дается
тебе право увести с собой табун, стадо и отару, а также пастухов и
чабанов. Должен ведь я показать нартам свое лицо!
 Сослан встал и вместе со стариком вышел в степь посмотреть, что
дарит ему хозяин. И, увидев, как хороши кони, овцы и рогатый скот,
снял Сослан шапку и сердечно поблагодарил старика:
 – Пусть они останутся вам на здоровье. Ничего я не возьму из
этих богатств. Вы и так хорошо меня принимали. И сказал тут старик
младшему сыну по-хатиагски:
 – Надо проводить гостя до рубежа нашей земли. Поймай себе коня.
 Юноша погнался за табуном, но поймать ему удалось только
жеребеночка, который был весь в коросте, остальные кони
разбежались.
 Когда вернулся домой старик, сыновья его и Сослан, завтрак был
накрыт. Поели, распрощались и вышли во двор. Сослан увидел рядом
со своим конем покрытого коростой жеребенка, покачал головой и
встревожился: «Разве может этот жеребенок равняться с моим конем?
Как мы доберемся до рубежа их страны?»
 Сели оба на коней. Еще раз распрощался Сослан с хозяевами и
отбыл. Сослан поехал впереди, а юноша за ним следом. Когда они
оказались в глубине дремучего леса, конь Сослана стал спадать с
шага, а жеребенок все вперед рвется. Тогда юноша сказал Сослану:
 – Конечно, не подобает мне ехать впереди старшего, но все же
пусти меня вперед. Никто нас не видит, а дорогу я знаю лучше. Ты
же следуй за мной.
 Сослан позволил ему выехать вперед. Паршивая лошаденка юноши
так и норовит идти по самой чащобе, грудью сваливает вековые
деревья. Ехал за ним Сослан, и стало ему обидно. Проехав немного,
спросил он у юноши:
 – Почему бы тебе не направить своего коня туда, где лес пореже?
 Юноша ответил:
 – Тогда он слишком опередит тебя, и твой конь от него отстанет.
 Доехали они до рубежа. Соскочил юноша с коня и начал взад и
вперед водить его. Тем временем догнал его Сослан и обратился к
нему:
 – Охо-ох, измотал ты моего коня. Но не вздумай теперь и меня
доконать, теперь я поеду вперед. Юноша ответил Сослану:
 – Счастливого пути, Сослан. Дальше рубежа ехать мне нельзя!
 – Давай поменяемся конями,– попросил Сослан юношу. Обидели
юношу эти слова, и говорит он Сослану:
 – Да что ты, Сослан! Ведь отец мой предлагал тебе целые табуны
лошадей вместе с табунщиками. Почему же ты не взял их? Этот
жеребенок худший из всех, и я не обменяю его. Если сделаю я так,
как ты просишь, дома мне гумские люди скажут: «Эх ты, отнял у тебя
нарт коня». Позор мне тогда!
 В ответ на это Сослан положил руку на рукоять меча и сказал с
угрозой:
 – Скорее отойди 6т коня и садись на моего, не то я убью тебя!
 В ответ на эти слова выхватил юноша меч, и начали они наносить
удары друг другу. Однако никто из них не победил другого.
 До полудня сражались, потом разошлись отдохнуть.
 – Теперь я узнал, каков ты,– сказал юноше Сослан.– Езжай пока
своей дорогой, а достоинства друг друга мы еще изведаем.
 Разъехались они, оба раненые, в разные стороны. Вернулся юноша
домой весь в крови. Увидел его отец и спросил:
 – Что с тобой, сын?
 – Ну и хорошо же поступил со мной твой гость! Хотел поменяться
со мной конем, а я посчитал это позором для себя. Вот мы и
изрезали друг друга. Двенадцать раз ранен он, двенадцать раз – я.
Еще раз должны мы встретиться. Так и договорились.
 – Так почему же ты ударил его? Ударить гостя– это позор!
 – Поссорились мы по ту сторону рубежа.
 – Ну тогда ничего, полечись пока, а там посмотрим. Может быть,
вместо распри дружба между вами родится.
 Не показывался Сослан ни нартам, ни чинтам, пока совсем не
поправился. Выздоровел, сел на коня и отправился на гумский рубеж.
В этот день туда же прибыл гумский юноша. Улыбнулся ему Сослан и
сказал:
 – Ну, давай мириться. Силу друг друга мы изведали, вместо того
чтобы делать друг другу зло, станем друзьями.
 – Я не верю тебе больше. Сослан,–ответил гумский юноша.–Тебе
верить нельзя. И не подходи ко мне близко.
 Тогда Сослан вынул свой меч и положил его на луку седла. Бросил
он на землю свой щит, а колчан подвязал позади седла. Сам же,
безоружный, подошел к юноше, взял его за руку и сказал:
 – Не будем испытывать больше друг друга силой, давай испытаем
друг друга в жизни.
 И тут юноша поверил Сослану и ни слова ему не возразил.
Поклялись они землей и вместе поехали в дом отца юноши. Приехали
они в дом, помирившись. Слез юноша со своего коня, а Сослан не
слезает. Вышел к нему отец юноши:
 – Прошу тебя, Сослан, сойди с коня, – сказал он. – Ты ведь
гость наш. Почему не заходишь в дом? Оставайся у нас.
 Сослан ответил ему:
 – Мы с твоим сыном испытывали друг друга в силе, и никто из нас
не оказался сильнее другого. А теперь должны друг друга испытать в
жизни. Подскажи нам, где есть земля, куда не ступала нога
человека, чтобы мы показали там свою силу.
 Старик сказал:
 – Нет такой неизведанной земли, где бы не побывали нарты и
чинты, куда бы не ходили они в походы. Знаю только, что пасется на
горе Ахоха стадо, принадлежащее трем любимым Богом братьям, но
никому еще не удавалось одолеть их пастуха.
 – Вот такого-то я и ищу, чтобы на нем испытать свои силы!
 Старик сказал:
 – Его можно только умом победить, никакой насильник силы против
него не соберет. Но входите в дом, и я дам вам совет.
 Юноша и Сослан вошли в дом. Там старик стал им рассказывать:
 – Дочь моя очень красива. Пусть оденет она платье из лучшего
шелка, возьмет с собой два струнных фандыра; на одном будет играть
руками, на другом – ногами. Возьмите девушку с собой на гору
Ахоха. Там оба войдите в дом того пастуха, о котором я говорил, в
то время когда сам он будет с барантой на пастбище. В доме пастуха
есть кресло из слоновой кости. Посадите девушку в это кресло,
поставьте перед ней струнные фандыры, и пусть она заиграет на них.
Сами вы спрячьтесь по обе стороны двери. Вечером вернется этот
пастух с пастбища. Не часто видит он женщин и поэтому, когда
войдет в дом и увидит там девушку, упадет в обморок. Тут будьте
наготове, привяжите пастуха к столбу, который стоит посредине
дома12, а потом угоняйте
его стадо.
 Сослан и юноша поступили так, как научил их старик.
 Вернувшись, пастух открыл дверь, и увидел девушку в кресле из
слоновой кости, и услышал, как играет она на фандырах. Девушка
улыбнулась пастуху, и такой силы любовное чувство охватило его,
что он упал в обморок.
 Сослан и юноша тут же привязали пастуха к среднему столбу дома.
Зарезали барана, сварили его и тут же сели за трапезу. А когда
пришел в себя пастух, они подносили ему самые вкусные куски, но он
не взял у них ни одного куска. Под конец Сослан поднес ему часть
бедра. Пастух вырвал из нее зубами альчик, положил себе на лоб и с
такой силой подбросил его, что полетел этот альчик в дом трех
любимых Богом братьев. А они сидели в это время за ужином, и
альчик упал возле них вогнутой стороной кверху.
 А когда пастух подбросил альчик, гумский юноша сказал Сослану:
 – Быть бы тебе столь же правым, Сослан! Этот альчик послан
вестником тревоги к хозяевам стад – к трем дружно живущим братьям.
Не будем же мешкать и угоним скорей их стада!
 Погнали они баранту и к рассвету достигли широкой степи.
Девушку, дочь старика, захватили с собой, и настигла их ночь.
 А три любимых Богом брата кинулись в погоню. Сначала они
завернули к пастуху, развязали его, и вчетвером погнались за
Сосланом и гумским юношей.
 У самой степи, когда они уже почти догнали Сослана и гумского
юношу, взмолился Сослан:
 – О, покровитель ночных походов Уастырджи! Помоги нам!
 Уастырджи услыхал молитву Сослана, вскочил на своего трехногого
коня, покружил над степью, по которой гнали украденную баранту,
сбросил свою гребенку – и позади юноши и Сослана в один миг вырос
темный, непроходимый лес. Пока погоня пробиралась сквозь чащобу,
Сослан и юноша с барантой далеко ушли вперед.
 Покружил Уастырджи над ними вторично, сбросил позади Сослана и
гумского юноши черные камни – и выросли камни в скалистые горы.
Пока пробиралась погоня через эти горы, далеко вперед ушли Сослан
и юноша с барантой.
 Опустился Уастырджи на землю между погоней и теми, кто угнал
скот, и обратился к трем любимым Богом братьям и их пастуху:
 – Остановитесь пока здесь, я спрошу у врагов ваших, почему
угнали они ваш скот.
 Погоня остановилась, Уастырджи подъехал к Сослану и гумскому
юноше и спросил:
 – Чей скот вы угоняете? Те ответили:
 – Мы угоняем баранту трех Богом любимых братьев!
 – Так вот, смотрите, они уже вас догнали. Что же вы теперь
будете делать? Хотите, я могу вас помирить?
 – Что может быть лучше этого? Мы согласны!
 – А чья это девушка? Верно, вы тоже похитили ее?– спросил
Уастырджи.
 – Нет, это моя сестра, – ответил гумский юноша. Уастырджи
вернулся к владельцам баранты и, улыбаясь, говорит им:
 – Это они угоняют скот, который им дали как выкуп за невесту.
Они – не насильники!
 Уастырджи свел их всех вместе.
 Тут за младшего из трех братьев выдали девушку (два других
брата были уже женаты), а Сослан и гумский юноша погнали скот
домой.
 Утром, когда на дворе у отца юноши делили баранту, Сослан
разделил ее на три части. И подумал тогда юноша: «Почему Сослан
разделил скот на три части? Может, он собирается забрать себе две
части? Тогда это снова приведет к ссоре».
 Но Сослан сказал:
 – Юноша, чего это ты вдруг запечалился? Разве неправильно я
разделил? Одна часть – это выкуп за невесту, вторая часть – твоя,
а третья – моя.
 Юноша и гумский старик остались очень довольны Сосланом и даже
отдали ему свои доли. Отдали ему также и шкуру оленя и проводили
его с почестями через рубеж Гумской страны.
 Сослан привел баранту в селение нартов и задал там обильный
пир.
 
 
 
 СОСЛАН И БЕЗВЕСТНЫЙ СЫН УАРХАГА
 
 Решил нарт Сослан собрать на пир все три нартских рода. Позвал
он Сырдона и сказал ему:
 – Сырдон, глашатаем я тебя избираю. Созови через неделю три
нартских рода, устраиваю я для них богатый пир.
 Согласился Сырдон быть глашатаем и поднялся на высокую нартскую
башню, из тесаного камня сложенную, встал на вершине ее и оттуда
закричал:
 – О три нартских рода! Через неделю на пир приходите к Сослану!
 В тот день, который назначен был для пира, стали собираться к
Сослану нарты. Сажал их Сослан в четыре ряда в большом нартском
доме, что сложен из камня, скрепленного известковым раствором.
 По слову Сослана лучшие из нартской молодежи прислуживали на
пиру, а кто помоложе были на посылках.
 Урызмаг сидел на месте старшего и произносил тост за тостом.
Так просидели до половины пира. И тут подошел Сослан к старшим,
подозвал прислуживающего, полез к себе в карман, достал оттуда
золотую чашу и велел наполнить ее ронгом. Потом он сказал:
 – О все три нартских рода! Я благодарен вам за то, что вы
пришли в мой дом. Но этим тостом пожелаем на долгие времена
здоровья тому дому, в котором проживает самый могучий из мужей.
Пусть достанется моя чаша тому, у кого в доме самый могучий муж.
Пусть ронг, налитый в эту чашу, пойдет ему впрок, а чаша моя – ему
в подарок.
 Поникли тут головами и опустили глаза в пол нарты всех трех
родов. И только старый нарт Уархаг, который сидел в своей
оборванной шубе среди пирующих, огляделся вокруг. И, видя, что
никто из нартов не поднялся и не ответил на тост Сослана, как
молодой, вскочил вдруг, взял из рук Сослана золотую чашу и сказал:
 – О три нартских рода! Все, кто сегодня пришел к Сослану! Да
будете вы наделены добрыми его пожеланиями! Но мой старший сын
уехал в дальний погибельный край, и нет среди вас такого могучего,
как он.
 И тут Уархаг сам поднес золотую чашу к своим губам и выпил ее
до дна, а пустую чашу положил за пазуху.
 Время идет, нарты сидят за столом. Второй раз подошел к старшим
Сослан, еще одну золотую чашу велел наполнить ронгом и сказал:
 – О три нартских рода! Да будет в жертву принесен Сослан тому,
кто сегодня пришел отведать моего хлеба-соли. Я поднимаю этот тост
за здоровье того дома, где проживает лучшая из женщин. Если кто
назовет такую достойнейшую в своем доме, пусть возьмет из моих рук
эту чашу, и то, что в ней налито, пусть пойдет ему впрок, а чаша -
– в подарок.
 И опять нарты всех трех родов опустили глаза в землю и поникли
головами. Старый Уархаг в своей рваной шубе опять оглядел всех и,
видя, что никто не поднялся и не ответил на тост Сослана, вскочил,
подобно юноше, взял из рук Сослана вторую золотую чашу и сказал:
 – О три нартских рода! Долгой жизни я желаю вам, кто с радостью
вкушает сегодня хлеб-соль Сослана. Но мой сын уехал в дальний
погибельный край, посетил небожителя Авдиуага и посватался к его
единственной сестре. И если ему удалось жениться на той девушке,
то лучше ее женщины не увидишь ни в одном доме!
 Выпил до дна ронг старый Уархаг, а чашу положил себе за пазуху.
 И опять тосты шли по порядку, что об этом говорить! Изрядно
выпив, Сослан опять подошел к старшим, подозвал снова
прислуживающего. Достал он из кармана третью золотую чашу, велел
наполнить ее ронгом и произнес:
 – О три нартских рода! Тому, кто отведал моего хлеба-соли,
желаю добраться благополучно домой. Но эту чашу я поднимаю за
здравие того дома, который обладает лучшим из коней. Тот, кто из
вас знает у себя в доме такого коня, пусть возьмет из моих рук эту
чашу.
 И опять угрюмо опустили взоры три нартских рода. С волнением
следил за ними старый Уархаг в оборванной шубе, все время
оглядывался. Но, видя, что никто из нартов не пошевелился, он сам
вскочил, взял у Сослана третью золотую чашу и сказал:
 – О три нартских рода! Благополучно бы добраться всем вам
домой. Но если сестра того Авдиуага досталась моему сыну, то
получит он от тестя в подарок коня, что кричит по-соколиному,
свистит по-орлиному и летит, подобно ветру. Таким конем, как этот,
никто не владеет!
 Опять старый Уархаг выпил ронг и положил чашу за пазуху.
 Кто знает, сколько еще просидели нарты. А затем пир окончился,
гости разошлись по домам.
 Прошло несколько лет после этого пира, задумался раз Сослан и
так сказал про себя:
 – Пусть бы нарты съели мою правую руку, но ведь старый Уархаг
унес тогда все три чаши. А откуда известно, что есть у него такой
сын, силы которого я бы испугался? Какой бог дал ему такую сноху,
которая накормила бы меня всласть и как следует прислуживала бы
мне? Откуда у него взяться такому коню, который выдержал бы такого
всадника, как я, и оказался бы лучше моего коня? Пойду-ка я
проведаю Уархага, и если все, что он говорил, окажется правдой, то
первым подарком преподнесу я ему свою кольчугу, вторым подарком –
свой меч, а третьим подарком – свой щит, который не пробивает
никакая стрела.
 В вечерние сумерки подъехал Сослан на коне к воротам Уархага. И
окликнул его с улицы:
 – О Уархаг, выгляни-ка сюда!
 На громкий голос Сослана выбежал на улицу младший сынок
Уархага. Сослан спрашивает его:
 – Где же сам Уархаг, мальчик?
 – А он уже разделся и спит, – ответил мальчик.
 – Иди и скажи ему, что зовет его Сослан. Мальчик вернулся в дом
и сказал Уархагу:
 – Дада, выйди, тебя Сослан зовет.
 – А, чтоб тяжко ему пришлось! Или днем у него не было времени
для разговора?
 Накинул на плечи свою оборванную шубу Уархаг, и вышел на
плоскую крышу своего дома, и оттуда сказал:
 – В здравии пребывай, Сослан!
 – Пусть добро будет твоим уделом, Уархаг!
 – Какие новости у тебя, Сослан?
 – Ничего, кроме хорошего, не могу сказать тебе, Уархаг! Но ты
еще не забыл тот большой пир, который я устраивал?
 – Как же забыть! И посейчас я не устаю благодарить тебя.
 – Ведь ты с этого пира унес три мои золотые чаши, Уархаг! Так
покажи мне своего могучего сына, свою нартскую сноху и своего
подобного буре коня. Если покажешь, получишь от меня подарки: меч,
щит и кольчугу.
 Уархаг спустился на улицу, взял за узду коня Сослана и вывел
его за пределы нартской земли. И тут он сказал Сослану:
 – Езжай вон туда, все прямо, прямо, пока не встретишь всадника.
До этой встречи не вздумай возвращаться в селение нартов! Первый,
которого ты встретишь, будет мой сын. И силу его испытаешь, и коня
его увидишь, и жену.
 Поехал Сослан по пути, указанному Уархагом. Много дней он ехал,
много ночей скитался, выехал в пустынные степи Хиза, но никого не
встретил. Решил он вернуться обратно и сказал про себя: «О, чтобы
без своих покойников и без своих святых остался бы старый осел
Уархаг! Три чаши у меня выманил, а самого меня послал на
погибельный путь!»
 И только хотел Сослан повернуть обратно, взглянул последний раз
вдаль, в степь, как увидел, что там показался всадник величиной с
черную птицу. И тогда Сослан опять повернул вперед своего коня.
Приблизились они друг к другу, и дыхание коня, на котором сидел
встречный всадник, подняло Сослана с седла. Это и был сын Уархага.
 Поравнявшись с Сосланом, выхватил меч сын Уархага, намереваясь
убить Сослана, и с таким словом обратился к нему:
 – Кто ты такой? Что за пес? Что за осел? По тому пути, по
которому я еду, даже птица пролететь боится, мышь прошмыгнуть
остерегается. Как же ты посмел, как ты решился погнать своего коня
прямо мне навстречу?
 И только он хотел ударить его мечом, как встретил взгляд
Сослана. И тут сказал ему сын Уархага:
 – Глаза у тебя как у нартов, иначе я снес бы тебе голову!
 – Да будут моей защитой твоя мать и твой отец! – ответил
Сослан. – Не убивай меня, я нарт Сослан.
 И тут сын Уархага спрыгнул со своего коня и посадил на него
Сослана, а Сосланова коня повел на поводу. Так добрались они до
дома, в котором жил сын Уархага. И сказал сын Уархага Сослану:
 – Зайди-ка к нам, увидишь свою невестку! Сослан спешился и
зашел во двор. Проворно выскочила к ним навстречу сестра Авдиуага,
взяла их коней под уздцы, привязала их в конюшне и быстро
вернулась обратно. Завела она в дом своего мужа и Сослана, сняла с
них одежду, вынесла им арык-мыло и тщательно их обмыла. Семь пар
одежды положила она возле каждого из них и с головы до ног их
одела. Затем вынесла волшебный столик – трехножку-самобранку. Все
яства, какие только бывают на земле, очутились на этом столе, и
сестра Авдиуага сама прислуживала мужу и его гостю.
 Семь дней и семь ночей не дали встать Сослану из-за стола в
доме сына Уархага. А на восьмой день Сослан обратился к нартской
невестке:
 – Да будет тебе в жертву принесена голова Сослана, наша новая
невестка! Теперь дай мне право покинуть ваш дом. Наверное, уже все
три нартских рода выехали искать меня.
 И свои подарки – меч, щит и кольчугу – преподнес Сослан на
прощание сыну Уархага13.
 – Твоему отцу Уархагу дал я слово, что подарю ему эти вещи. Ты
храни их на память о том, что сказанное им оказалось правдой.
 Перед отъездом три золотые чаши Сослана наполнили ронгом. И
одну из них принял Сослан, другую – сын Уархага, третью – молодая
невестка. Пожелал им здоровья Сослан, выпил до дна, а чашу вернул
обратно. Тут сын Уархага сказал ему:
 – А эта чаша тебе от меня, как от младшего! – И протянул ему
свою чашу. Выпил Сослан и эту чашу. А сестра Авдиуага тоже
поднесла ему свою чашу:
 – А это тебе чаша от невестки!
 Принял Сослан и эту чашу, вознес мольбу, чтобы счастливы были
все в жизни, потом за здоровье невестки помолился и выпил до дна и
эту чашу.
 После сноха Уархага вынесла Сослану семь пар сменного белья и
одежды на дорогу. Так проводили они Сослана.
 Прибыл Сослан в селение нартов, – как же иначе? Вышел на
нартский нихас. Нартская молодежь спрашивает его:
 – Как удалось твое путешествие, Сослан?
 – Все как должно. Но если старый Уархаг выйдет к нам, пусть
каждый снимет свою шапку и подложит ему для сидения: у него такой
могучий сын, что поставь все три нартских рода с одной стороны, а
его одного – с другой, сын Уархага окажется им равным в силе.