РОЖДЕНИЕ ШАТАНЫ
 
 Прошел год после женитьбы Уархага и Дзерассы. Скончался Уархаг,
и только на год пережила его Дзерасса. Перед смертью сказала она
своим сыновьям:
 – Когда я умру, должны вы первые три ночи оберегать мое тело,
потому что не у доброго человека я в долгу и он не оставит меня в
покое даже в Стране мертвых.
 Умерла Дзерасса, и положили ее в склеп.
 Настал первый вечер. Надел Урызмаг свои доспехи, взял свое
оружие, встал у входа в склеп и до самого утра стоял на страже.
Так же поступил он и на вторую ночь. На третий вечер сказал Хамыц
брату своему Урызмагу:
 – Вместе воспитала нас наша мать, дозволь и мне в эту ночь
охранять ее останки.
 Нетороплив и умен был Урызмаг. Легок в мыслях и вертляв был
Хамыц, любил он поплясать и на сборищах молодежи.
 И ответил Урызмаг брату:
 – Если бы я мог надеяться на тебя, то не мне, а тебе, как
младшему брату, надлежало бы все три ночи сторожить нашу мать.
 Обиделся Хамыц на слова Урызмага, надел доспехи, взял лук и
стрелы и отправился к склепу.
 Стоит Хамыц у входа в склеп, – да и как же иначе? Но вот со
стороны селения донеслись до него веселые застольные песни, шум
пляски на свадебном празднике. И с досадой подумал Хамыц:
 «Погибнет тот, кто слушается умирающего! Кому нужно мертвое
тело матери моей? Пойду-ка я лучше на свадьбу да погуляю там».
 Но только отдалился он от могилы, как склеп ярко осветился и
вошел туда Уастырджи. Ударил он Дзерассу своей волшебной войлочной
плетью. Ожила Дзерасса и стала в семь раз лучше, чем была при
жизни. А уходя, Уастырджи снова ударил ее своей волшебной плетью,
и жизнь опять покинула тело Дзерассы.
 Прошел год. Бедовый Сырдон проходил мимо склепа Дзерассы и
услышал, что плачет там ребенок. Пошел Сыр-дон на нихас, где в то
время собрались все три нартских рода.
 – Да будет мир на вашем нихасе и да будет счастливо ваше утро!
 – Пусть добро будет долей твоей, Сырдон! И сказал Сырдон:
 – Чудеса творятся на кладбище нартов: новорожденный плачет в
склепе.
 Выше всех на месте старшего сидел на нихасе Урызмаг. Услышав
слова Сырдона, подумал он: «Не уберег, видно, легкомысленный брат
мой в ту ночь нашу мать...» Вскочил Урызмаг и быстро пошел на
кладбище. Вошел он в склеп, где лежало тело Дзерассы, и вынес
оттуда новорожденную девочку.
 Шатаной назвали девочку. Когда прошел месяц, была она как
годовалая, а когда прошел год, ей можно было дать три года. И была
она так мудра и красива, что от света лица ее темная ночь
превращалась в день, а слова, сказанные ею, были прямее солнечных
лучей и острее меча.

 
 
 КАК ШАТАНА СТАЛА ЖЕНОЙ УРЫЗМАГА
 
 Возмужал Урызмаг и взял в жены красавицу Эльду из нартского
рода Алагата.
 А за это время подросла и Шатана.
 За месяц вырастала она как за год, а за год вырастала словно за
три года. Красавицей стала Шатана, равной не было ей среди
нартских девушек. Стройная, искроглазая, как ангел, повернется –
словно стрела пролетит, голос – как соловьиная песня, слово скажет
в ответ – будто мать тебя обласкала, рука ее щедра и хлебосольна.
А хлеб, что она испечет, таков, что крошка одна утоляет голод и
пьянит, как алутон, хмельной напиток нартов.
 Пришло ей время выходить замуж. Задумалась Шатана: «Вышла бы я
замуж, но как мне узнать, кто мой суженый?» Взглянула на землю,
взглянула на небо, но даже среди духов небесных и духов земных
никого не нашла доблестнее и умнее Урызмага.
 И не могла она ослушаться своего сердца. «Или быть мне женой
Урызмага, или совсем не выйду я замуж», – решила она.
 Легко решить, а трудно совершить. Самой признаться Урызмагу она
робеет, а чужим устам поручить это признание не хочет.
 «Что делать? Придется показать ему свое дерзкое лицо».
 И вот как сказала она Урызмагу:
 – Урызмаг, разве кто-нибудь отдает на сторону свое добро? Разве
не жаль отдавать меня замуж в чужой род? Быть тебе моим мужем.
Иначе не будет.
 Загорелись от стыда уши Урызмага, волосы на голове поднялись
дыбом.
 – Забудь об этом! –ответил он ей.–Как тебе только не стыдно?
Совершив такое, как покажу я нартам свое лицо?
 Долгое ли, короткое ли время прошло после этого, но вот
собирается Урызмаг в дальний поход – год ему быть в отъезде.
 И сказал он молодой жене своей Эльде:
 – Когда вернусь я через год, будут приходить к нам люди,
поздравлять меня с тем, что невредимым прибыл я из похода. Смотри
не опозорься, приготовь к тому времени достойное угощение.
 Идет год к концу. Подходит пора Урызмагу возвратиться. Ронг,
чудесный нартский напиток, стала готовить Эльда к возвращению
мужа. Сварила она ронг, но когда влила в него закваску–что тут
делать?!–не бродит ронг. Не знала Эльда, что это Шатана мудростью
небесной и земным колдовством не дала ему забродить. Встревожилась
Эльда и побежала к Шатане.
 – Девушка, девушка, из мужнего рода девушка... Настало время
мне опозориться: не бродит мой ронг. Ведь если не приготовлю я
угощения, брат твой, увидев меня беспомощной, убьет меня. Будет
сердиться – это мне хуже смерти.
 – А какое мне до того дело? – ответила Шатана. Мечется Эльда
между ронгом незабродившим и комнатой Шатаны и стонет:
 – Что делать мне, злосчастной? Тоньше волоска душа моя стала!
Гибель моя подошла!
 Довела Шатана невестку свою до отчаяния, убедилась, что больше
смерти боится она мужа своего, и сказала:
 – Слушай, красавица Эльда, хочу подшутить я над Урызмагом.
Одолжи мне на одну ночь свадебную твою одежду и головной платок, и
сделаю я так, что ронг твой станет бродить.
 Согласилась невестка. Приготовила Шатана другую закваску,
сама заквасила ронг, и забродил он.
 Вернулся Урызмаг. Весело пили нарты, хвалили ронг и Урызмага
поздравляли с благополучным возвращением.
 Окончился пир, гости разошлись по домам. И тут же Шатана надела
на себя свадебную одежду Эльды, вошла в комнату Урызмага, и он
принял ее за жену свою.
 – Девушка из рода Алагата, ты стала лучше, чем в первую ночь.
 – Таковы все девушки нашего рода, – не растерявшись, ответила
Шатана.
 Пришло время рассвета. Но снова мудростью своей небесной и
земным колдовством зажгла Шатана луну и звезды на потолке комнаты.
 – Не пора ли вставать? – спросил Урызмаг.
 – Далеко еще до рассвета, – ответила Шатана. – Посмотри наверх,
звезды и луна светят нам.
 Захотела Эльда прийти ночью к мужу, толкнула дверь – заперта
дверь. По всему пустому дому бегала она. Снова стучалась в
запертую дверь – не открывалась дверь. От злости разорвалось ее
нежное сердце, и умерла Эльда.
 Узнав о смерти невестки, согнала Шатана с потолка подобия
ночных светил. Настал светлый день, и тогда разбудила она
Урызмага:
 – Вставай, день настал.
 Увидев перед собой Шатану, остолбенел Урызмаг.
 – Неужто это ты, Шатана? – спросил он.
 – А кто пробыл с тобой эту ночь? Что было делать Урызмагу? С
почестями похоронили Эльду.
 – Опозорила ты меня, Шатана, – упрекал Урызмаг.–Как будем мы
жить с тобой среди нартов? С каким лицом покажемся мы им? Ведь они
срамить нас будут!
 – Людская хула только на два дня,–ответила ему Шатана. – Не
велик этот позор. Делай, как я говорю, и позор наш будет забыт.
Сядь задом наперед на осла, три раза проезжай мимо нихаса и потом
расскажи мне, что говорили о тебе сидевшие на нихасе.
 Сделал Урызмаг так, как научила его Шатана.
 Когда увидели нарты, что едет Урызмаг задом наперед на осле,
взрослые и дети, старые и молодые – все от смеха падали на землю и
катались по ней. Так было, когда Урызмаг поехал мимо нихаса первый
раз. Но когда вернулся он обратно и поехал второй раз, то только
самых смешливых рассмешил он, многие даже и не взглянули на него,
а некоторые погоревали, что вот, мол, Урызмаг был наставником
нартов, а сейчас сошел с ума.
 Третий раз поехал Урызмаг, и теперь уже ни одной улыбки не
вызвал он. И сказали многие из почтенных нартов, сидевших на
нихасе:
 – Не зря сел наш Урызмаг на осла задом наперед – верно, кроется
за этим какая-нибудь хитрость.
 Вернулся Урызмаг домой и рассказал обо всем Шатане.
 – Ну вот, – сказала Шатана, – и с нашим делом так же будет.
Сначала посмеются немного, ну а после привыкнут. Так стала Шатана
женой Урызмага.
 
 
 
 УРЫЗМАГ И ХАРАН-ХУАГ
 
 Часто уходил в походы нарт Урызмаг. И вот однажды был он долго
в отъезде и не встретил никого и не нашел ничего.
 Но не мог нарт позволить себе вернуться домой с пустыми руками.
И заночевал он в темном лесу. Было уже около полуночи, когда ему
приснилось, будто схватил его орел Черной горы, поднял вверх и
бросил в ярко горящий костер. От испуга проснулся Урызмаг и
вскочил. «Что за сон?–удивился он.–Что он предвещает?» И вдруг
увидел свет в глубине ущелья. Урызмаг пошел на свет, и вот перед
ним шалаш. Внутри его на горячих углях сами собой вертятся
шампуры, жарятся на них шашлыки, и тут же на трехногом столике –
три пирога с сыром и рядом кувшин с ронгом, а возле них – рог для
питья.
 Очень голоден был Урызмаг, взял шашлыки, разрезал их, налил
полный рог ронга и вознес молитву:
 – Сделай, господи, так, чтобы я здоровым прибыл домой! И только
попросил он о своем здоровье, как мигом шашлыки превратились в
здорового взрослого мужчину, пирог развернулся большим полем,
засеянным пшеницей, а вместо ронга забил родник. От удивления в
неподвижности застыл Урызмаг. А мужчина спросил его:
 – Что с тобой, добрый человек? По виду ты похож на нарта, так
почему же ты удивляешься?
 – Как же мне не удивляться? Всякий, кому я захочу рассказать о
том, что сейчас случилось, мне не только не поверит, но еще будет
надо мной насмехаться.
 – Это еще не диво, нартский муж, а диво то, что делает с людьми
Харан-Хуаг. Это он меня превратил в шашлыки и сказал, что пока обо
мне не вознесет молитву нарт, пусть меня люди едят в виде
шашлыков. Наверное, ты и есть мой дух-избавитель. И вот я
благодаря тебе спасен. Теперь идем ко мне домой, будь моим гостем.
 – Нет, добрый человек, я не пойду за тобой, пока не узнаю,
какие еще чудеса творит Харан-Хуаг.
 – Ты все узнаешь, если пойдешь со мной. Пошел Урызмаг за
мужчиной, им спасенным. Вот и дом его. Вышла к ним навстречу его
жена, обвила руками спасенного мужа, а от радости у нее из глаз
слезы льются.
 Зашли в дом, и – о диво! Стены дома – из чистого перламутра,
потолок выложен из красного стекла. Урызмага усадили на почетное
место – на мягкое кресло возле очага. Мгновенно поставили
трехногий столик, и на нем появились всевозможные яства и напитки.
Но Урызмаг ни к чему не притронулся.
 – Что с тобой, нартский человек? Почему ты ничего не ешь? –
спросил хозяин.
 – Таков наш обычай, – ответил Урызмаг. – Нужно знать того, с
кем ешь хлеб-соль. А мы друг друга не знаем.
 – Эх, нартский человек, или ты не узнал меня? Я племянник
Уастырджи Бигар. Уастырджи, брат моей матери, издавна благосклонен
к нартам и во всем держит их сторону. Ну, а как тебя зовут?
 – Я нарт Урызмаг, старший из нартов. И Уастырджи я хорошо знаю.
 Бигар и раньше слышал об Урызмаге, но в лицо его не знал. А
услышав, кого он угощает, Бигар не знал, куда посадить Урызмага. И
так же ухаживала за ним жена Бигара.
 – Спасибо тебе, что ты спас моего мужа, – приговаривала она.
 Урызмаг был очень доволен таким приемом и после трапезы
спросил:
 – А что отец ваш? Он умер давно?
 – Недавно он умер, его погубил Харан-Хуаг, – ответил Бигар.
 – За что?
 – Об этом будет долгий разговор, но раз уж мы сели за одни
стол, то я все тебе расскажу.
 Харан-Хуаг питается человеческой кровью. Есть у него войлочная
плеть, которую он никому не показывает. Но если рассердится на
кого-нибудь и ударит этой плетью, то может превратить во что
угодно. У моего отца были хорошие виноградники, а вот взгляни туда
– Харан-Хуаг превратил их в заросли кустарника, а весь наш скот –
в кучу камней. За это и называют его Харан-Хуаг, что значит
«ненасытный». Чем больше он ест, тем голоднее становится. Так, без
передышки, наполняет он свою утробу, подобно горной мельнице,
которая вертится без остановки. А живет поблизости, вон за тем
пригорком. И никто не смеет к нему подойти. Однажды вышел он на
охоту и, встретив там на беду моего отца, сказал ему:
 – Что-то захотелось мне попить. Отрежь свой палец, я пососу
твоей крови.
 – Зачем тебе пить человеческую кровь? – сказал отец. – Выбирай
из моего скота овец, сколько тебе угодно, зарежь и напейся крови.
 И тут Харан-Хуаг рассердился и превратил отца в тот белый
надгробный камень, мимо которого мы только что проходили. Это и
есть мой отец.
 «Что тебе сделал мой отец?»–спросил я Харан-Хуага. И вместо
ответа он заклял меня: «Иди, и пусть тебя самого едят люди. Пусть
вода твоя будет им питьем, хлеб твой – им едой». Ты видел сам, что
nm все это выполнил. Но потом он еще добавил: «Будет так, пока не
освободит тебя молитва нарта. А до этого ты не вернешься домой».
Теперь ты спас меня, Урызмаг, ты мой дух-заступник!
 Удивила Урызмага эта история. Помолчал он и сказал Бигару:
 – Укажи мне его дом, я отомщу ему за тебя и за всех людей.
 Пообедали они, отдохнули, и после этого Бигар указал Урызмагу
дом Харан-Хуага. Потихоньку вошел Урызмаг в дом и застал хозяина
спящим. Войлочная плеть лежала у него под головой. Урызмаг
выхватил эту волшебную плеть из-под головы ненасытного и крикнул:
 – Харан-Хуаг, вставай!
 Вскочил Харан-Хуаг, а Урызмаг стегнул его войлочной плетью и
сказал:
 – Превратись в козу паршивую.
 Превратился Харан-Хуаг в паршивую козу, кинулся в лес, где его
и зарезали волки.
 А Урызмаг вернулся к Бигару, ударил войлочной плетью белый
надгробный камень, и отец Бигара принял свой прежний вид. Очень
обрадовался Бигар! А народ, живший в той местности, богато одарил
Урызмага, и, забрав подарки, Урызмаг вернулся домой. Пригласил он
нартов, и три дня длился пир в доме Урызмага и Шатаны.
 
 
 
 УРЫЗМАГ И КРИВОЙ УАИГ
 
 Однажды, когда Урызмаг был в походе, собралась молодежь всех
трех нартских родов на нихасе, и завели они разговор, кто среди
нартов лучший из мужчин и кто лучшая из женщин. Долго спорили они
и никак не могли прийти к согласию. Иной и видно, что ни на что не
годен, а тоже хвалится: «Я наилучший среди нартов».
 Узнала об этих спорах Шатана и сказала им:
 – Пошли бы вы к старой мудрой женщине Кармагон да спросили бы
ее. Она скажет вам, кто лучший из нартов, а кто худший.
 Вот пошли юноши к старой Кармагон и пригласили ее на нихас.
 – Ради Бога вашего, оставьте меня в покое, нартские хвастуны.
Какой я судья в ваших спорах? – ответила им Кармагон.
 – Не оставим мы тебя в покое, пока ты не скажешь нам, кто из
нартов наилучший из мужчин и кто наилучшая из женщин.
 Внимательным взглядом обвела всех Кармагон и сказала:
 – Вижу я здесь хороших людей, вижу сильных людей, пусть удачны
будут ваши доблестные дела! Но сколько ни смотрю я на вас, лучших
здесь не вижу.
 – Кто же они, лучшие из нартов? Все же скажи нам! – требовала
молодежь.
 – Наилучший из мужчин – Урызмаг, а наилучшая из женщин –
Шатана, – так ответила им Кармагон, когда они уж очень ей надоели.
Рассердилась нартская молодежь. Обидными словами обругали они
старуху и прогнали ее с нихаса.
 На другой день вернулся из похода Урызмаг. Пожаловалась ему
Шатана:
 – Вчера наши озорники из трех нартских селений пригласили на
нихас старую Кармагон и там обидели ее. Разгневался Урызмаг и
пошел навестить Кармагон.
 – Что случилось с тобой, Кармагон?
 – Пусть несчастья будут уделом этих нартских хвастунов, –
сказала Кармагон. – Пришли они вчера ко мне, позвали меня на нихас
и стали спрашивать: «Кто в селении нартов из мужчин наилучший и
кто наилучшая из женщин?» И сказала я им: «Наилучший из мужчин –
Урызмаг, а из женщин наилучшая – Шатана». После этого они обругали
меня и прогнали с нихаса.
 Ничего не сказал Урызмаг, вернулся к себе домой и лег спать.
Рано встал он на следующее утро, призвал глашатая и сказал ему:
 – Иди и прокричи4, чтобы знали все
три рода нартских: «Выследил Урызмаг стадо на Черной горе, и пусть
тот, кто настоящий мужчина, пойдет с ним за этой добычей!» Да
громче кричи, чтобы потом никто не сказал, что не знал он об этом
походе!
 Пошел глашатай и прокричал так громко, что услышали его все три
нартских рода:
 – Урызмаг на Черной горе выследил стадо! Кто настоящий мужчина,
пусть идет вместе с ним за этой добычей! А кто побоится пойти,
пусть не говорит потом, что не знал он об этом походе!
 И повел Урызмаг за добычей на Черную гору молодежь всех трех
нартских родов.
 А старая Кармагон испекла в эту ночь три медовые лепешки5
и стала молиться над ними:
 – Бог богов, мой Бог! Пошли снега небывалые и спусти с гор свои
вечные льды, чтобы поняли нартские хвастуны, кто из нартов
наилучший мужчина!
 И снег шел всю ночь. Такой выпал снег, что ни пройти, ни
проехать.
 Сперва Урызмаг вел нартов по берегу Белого моря, потом
поднялись они по берегу Черного моря. И стали нарты один за другим
отставать от Урызмага. Кряхтя и охая, еле добрались они обратно до
своих очагов. Только один Урызмаг дошел до Черной горы и увидел,
что большое стадо овец по-прежнему пасется на ней. Подошел он
ближе, но не видит нигде ни пастуха, ни шалаша пастушьего, только
вожак козел водит овец. Необычное это стадо: каждая овца чуть
меньше молодого бычка, а вожак козел ростом с верблюда.
 – Зарежу-ка я одну из этих овец себе на ужин, – сказал Урызмаг
и, бросившись в стадо, схватил за ногу одну ярку.
 Стала ярка вырываться, долго волокла она по земле Урызмага.
Губы разбил Урызмаг о камни, и все же под конец вырвалась она.
 – Силой их не одолеть, – сказал Урызмаг. – Надо их выследить,
может, что-нибудь придумаю.
 К вечеру стадо отправилось в путь. Ведет его вожак козел, а
Урызмаг следует за стадом. Видит Урызмаг, что входят овцы в
большую пещеру. Урызмаг вошел за ними следом. Только улеглись
овцы,как в пещеру, посвистывая, вошел одноглазый великан – кривой
уаиг. На плече он нес огромное ветвистое дерево, с корнями
вырванное из земли. Ударил уаиг дерево о землю, и в щепки
рассыпалось оно. Крупны для лучины, но мелки для растопки были эти
щепки.
 Испугался Урызмаг, увидев уаига, но что было делать ему?
Набрался он мужества и сказал уаигу:
 – Добрый вечер, хозяин!
 – Будь здоров, горный птенчик! – ответил ему уаиг. – Какой бог
тебя сюда занес?
 – Я человек бродячий и зашел сюда сам. Завалив выход в пещеру
огромной каменной плитой, одноглазый уаиг развел огонь. Своей
длинной пастушеской палкой с крючком на конце поймал он за ногу
одну из овец, зарезал ее, разрубил на две равные части и бросил
мясо в кипящий котел. Пока мясо варилось, уаиг растянулся у огня и
уснул, наполнив храпом пещеру.
 Сидит Урызмаг, ждет. Когда сварился ужин, проснулся великан,
снял с огня котел и достал из него мясо. Одну половину взял он
себе, другую положил Урызмагу:
 – Покушай, гость.
 Поужинали они вместе, – как же иначе? Поблагодарил Урызмаг
уаига, и легли они спать. Настало утро, отвалил уаиг каменную
плиту от выхода, расставил ноги, встал у входа и сказал ласково
козлу-вожаку:
 – Бодзо, мой любезный, гони-ка овец на пастбище, хорошо выпаси
их, а вечером в целости пригони обратно.
 Первым прошел между ногами великана козел-вожак, а за ним одна
за другой потекли овцы. Великан всех их пересчитал, после этого
вышел сам и снова завалил выход каменной плитой.
 Остался Урызмаг один внутри пещеры. Не раз в течение дня
пытался он отвалить от выхода плиту, но даже шевельнуть не смог
ее.
 Пришел вечер. Возвратился уаиг, отвалил плиту, впустил в пещеру
свое стадо и опять закрыл вход в пещеру каменной плитой.
 – Только одну ночь гость считается гостем, – сказал уаиг
Урызмагу. – Сегодня пришел твой черед готовить ужин. Посмотрим,
что ты нам приготовишь.
 – Из чего приготовлю я ужин, когда нет у меня ничего?
 – Что ж, тогда я сам приготовлю ужин, – сказал уаиг. Взял он
свой двухконечный вертел-самоверт, пронзил двумя его концами
колена Урызмага и приладил его над огнем.
 – Ты будешь поджариваться, а я пока отдохну, – сказал уаиг, лег
на спину, растянулся и тотчас же захрапел.
 Увидел Урызмаг, что уснул уаиг, уперся ногой в очажный камень,
ухватился рукой за надочажную цепь, и весь опаленный, стиснув от
боли зубы, напряг все свои силы и стащил себя с вертела. Взял
Урызмаг вертел в руки, раскалил его докрасна и вонзил его в
единственный глаз уаига.
 С ревом вскочил великан, стал он шарить вокруг себя – искать
Урызмага. Но зачем было Урызмагу оставаться возле уаига? Бросился
он в середину стада и спрятался среди овец.
 Ласками и обещаниями подманивает его к себе уаиг, угрожает ему,
но не слушает его Урызмаг. Снова стал ловить уаиг Урызмага, но где
ему, слепому, поймать зрячего? Замучился уаиг и сказал Урызмагу:
 – Я узнал тебя по твоим хитрым уловкам, нарт Урызмаг. Все равно
нет мне теперь жизни, слепому. Вот в этом кольце скрыта вся моя
сила и все мое счастье. Надень на руку это кольцо – и вся моя сила
и все мое счастье перейдут к тебе.
 Бросил уаиг кольцо на землю. С радостью схватил его Урызмаг. Но
только очутилось на его пальце кольцо уаига, как сразу стало оно
громко кричать:
 – Он здесь, он здесь!
 Теперь уаигу легко было гоняться за Урызмагом. Куда бы ни бежал
Урызмаг, кричало кольцо: «Он здесь, он здесь!» – и великан яростно
кидался на Урызмага. На волос от гибели был Урызмаг, но Бог послал
ему свою милость: увидел Урызмаг топор в углу пещеры, схватил он
топор, положил палец свой на чурбан, и – пусть с твоим врагом
случится то же самое! – палец с кольцом отскочил в одну сторону, а
Урызмаг кинулся в другую.
 – Здесь он, здесь он! – кричало кольцо. Подбежал уаиг,
наткнулся на чурбан и вмиг испепелил чурбан, так велика была
злость великана. Схватил он палец и от ярости проглотил его вместе
с кольцом.
 Понял уаиг, что побежден, и, успокоившись, сказал Урызмагу:
 – Все равно погибла твоя голова. Не уйти тебе отсюда, ведь
только между моими ногами можешь ты выйти из пещеры.
 Стал Урызмаг думать, как бы уйти из пещеры. А ночью когда
пещера снова наполнилась храпом, зарезал Урызмаг вожака Бодзо и
ловко содрал с него шкуру, так, что даже рога остались на ней. Всю
ночь жарил он шашлыки из козлятины.
 Когда пришло утро и настало время выпускать овец на пастбище,
отодвинул уаиг каменную плиту, расставив ноги, встал у выхода из
пещеры и ласково сказал козлу:
 – Выходи, Бодзо, мой добрый козел, единственное мое упование!
Веди сейчас на пастбище свое стадо, собери его к вечеру и приведи
обратно.
 Тут Урызмаг надел на себя шкуру козла и пошел впереди овец.
Когда он подошел к уаигу, то повыше приподнял рога, ощупал их
великан кончиками своих пальцев и выпустил Урызмага из пещеры.
Следом за Урызмагом пошли овцы, всех их бережно пересчитал уаиг.
Когда вышло из пещеры все стадо, скинул с себя Урызмаг козлиную
шкуру и крикнул уаигу:
 – Эй, слепой осел! Теперь сколько хочешь кричи «Бодзо, Бодзо»!
Так же как лишился ты стада, так же лишиться бы тебе всего добра
своего!
 Рассвирепел уаиг и выскочил из пещеры. Но забыл он в ярости,
что над глубокой пропастью его пещера. Сослепу грохнулся он в
бездну и разбился насмерть.
 Пригнал Урызмаг стада уаига в селение нартов, позвал глашатая и
велел ему прокричать, что всех, кто ходил с ним в поход, зовет он
делить с ним добычу. И старую Кармагон тоже велел пригласить.
 Было это вечером, в рано утром, чуть свет, собрались все нарты.
Видят они – делит Урызмаг добычу и одну лишнюю долю отделяет.
Переглядываются нарты, невдомек им: для кого эта лишняя доля? Взял
каждый то, что ему полагалось, а одна часть осталась. И сказал
Урызмаг, обращаясь к старой Кармагон:
 – А это тебе, Кармагон, за то, что тебя обидели. Взяла Кармагон
свою долю. Но разве могла промолчать она? И, обратившись к
нартской молодежи, Кармагон сказала:
 – Вот и вышло по-моему: Урызмаг – лучший из нартов! И
согласилась кичливая нартская молодежь:
 – Да, Урызмаг – лучший из нартов.